Если Господь призовёт тебя… - страница 7
– Что ты молчишь? – уже нетерпеливо повторил он.
– Не знаю, тебе, наверное, показалось.
– Нет, не показалось! – возразил он. – Ты знаешь, но не хочешь говорить!
Я предпочла промолчать.
– Ты не кажешься молчаливой, – он искоса посмотрел на меня. – Я думаю, ты порядочная болтушка, а сейчас словно дар речи потеряла…
Мне нечего было ему сказать.
– Слушай, ты что делаешь завтра? – неожиданно спросил Дима. – Давай сходим в кино!
– А что будем смотреть?
– Не знаю… Придём и посмотрим афишу. Что-нибудь да подберём!
Неужели я могла отказаться?!
– Хорошо.
Мы опять немного прошли молча.
– Только знаешь, – снова разговор начал Димка. – Пойдём днём, а то у меня завтра ещё дел полно.
Ну, вот, только размечталась, что меня пригласили на подобие свидания, а оказывается, это для него «одно из дел»!
– Можешь не ходить в кино, – я очень постаралась сказать эти слова спокойно, и, кажется, мне удалось. – И заняться своими делами!
– Ну вот, обиделась! – констатировал он. – Я так и знал!
– А если знал, зачем говорил?
– Но у меня действительно много дел! Хочешь, расскажу, какие? – забросил он удочку.
– Мне всё равно.
– Если всё равно, зачем подслушивала мой разговор с Маргошей?!
– Я не подслушивала! – мне стало почему-то смешно, и я усмехнулась.
– В декабре, в День конституции, наша школа всегда устраивает концерт в Доме престарелых…
– Я знаю.
– А в этом году директор Дома предложила кроме обычного концерта поставить какую-нибудь пьесу, чтобы старички вспомнили про театр, про молодость, ну и так далее. И мне надо срочно найти пьесу для постановки, поэтому я пойду в библиотеку и буду рыться в книгах.
– А почему нельзя взять известное произведение? – спросила я.
– Нельзя, – с сожалением ответил он. – Пьеска должна быть небольшая, компактная, на час максимум и желательно смешная. Не забудь: старички, как дети, быстро утомляются.
– Можно взять фрагмент…
– Не думаю, что это хорошая мысль.
– Ладно. А почему Елена Викторовна не займётся этим? Она всё-таки завуч…
– На ней концерт, на мне – пьеса.
– Понятно.
Так, за разговорами, мы незаметно дошли до моего дома.
– Вот мы и пришли, – сказала я, остановившись у своего подъезда и протягивая руку за сумкой.
– Ничего себе домик, – вежливо сказал Дима, окинув взглядом подъезд.
А что он мог ещё сказать? Мы с мамой жили в хрущобе, на четвёртом этаже, старые окна, старые двери, старые лестницы, кирпичи, покрытые мхом, поломанные скамейки… Хвастать нечем. Мы немного постояли, потом я набрала в грудь воздуху и решилась:
– Может, зайдёшь выпить чаю?
– Нет, не могу, матушка ждёт. Каждую субботу я хожу с ней гулять. После того как отец… как отца не стало, она совсем ослабела и почти не выходит из дому…
– А что с твоим отцом? – тихо спросила я.
– Погиб при выполнении задания. Поэтому мы и вернулись сюда. Ну, что? До завтра?
– До завтра.
Димка повернулся и пошёл, не оглянувшись ни разу, а я смотрела ему вслед, и сердце моё пело: он проводил меня до дому, пригласил в кино! Это настоящее свидание!
Я поднялась на четвёртый этаж и нажала кнопку звонка. Как я и думала, мама открыла дверь, из кухни неслись волны вкусного запаха, но у меня совершенно не было аппетита.
– Вымой руки и иди обедать!– велела она.
– Мам, я не хочу: в школе пообедала, – соврала я, проскользнула в свою комнату, швырнула сумку под стол и с размаху прыгнула на кровать, заскрипевшую под тяжестью моего тела. Я лежала, прижав к груди розового зайца Каплю, и улыбалась сама себе. Как он мило зовёт свою маму: матушка! И отца у него тоже нет, как у меня, правда, его отец погиб, а мой…
– Глаза сияют, волосы растрёпанные… – мама тихо приоткрыла дверь. – Влюбилась, что ли? Пойдём обедать?
– Да, матушка, – попыталась я последовать Димкиному примеру.
Мама изумлённо вытаращила глаза:
– Что?!
– Да, мам, сейчас приду! – пришлось исправиться. – Только переоденусь!
– Я жду.
Мама закрыла дверь, а я ещё немного полежала, обнимаясь с Каплей, потом поднялась, скинула немудрёную одёжку и надела шорты с футболкой.
Мама приготовила восхитительный суп с фрикадельками и картошку пюре с жареным хеком – всё очень вкусное, всё, что я обычно уплетала за обе щеки, но сейчас мне, честное слово, кусок в горло не лез. Она смотрела, как я ковыряюсь в тарелке с картошкой, но ничего не говорила.