Если родится сын - страница 17

Андрей помнил об этом, но, пытаясь оградить себя от маленьких радостей и мелких неудач, понимал, что надолго работой от них не спасешься. Его неотступно тянуло к Полине, хотелось ее видеть, говорить с ней обо всем: о ее учебе в институте, о планах на жизнь — обычно она делала это с большой охотой, — о любых пустяках на свете. Рассказывать серьезные или смешные истории, даже анекдоты, лишь бы видеть взгляд ее серых теплых глаз. И он думал, что в этом, видимо, и есть правда жизни, ее незыблемый закон. Зачем же бороться с собой, бежать от себя, если человеческая жизнь — всего лишь мгновение. Нет, бежать от того, что тебе на роду написано, не стоит, да и вряд ли убежишь. К тому же все это так скрашивает жизнь. Но чтобы добиться благосклонности Полины, надо было доказать ей, что он сможет пересилить все и взяться за работу. А это значит, как минимум, дописать большую статью для научного сборника. Это — главное. А что касается мелких, частных вопросов, то все это лишь дополнение к главному.

И Андрей сумел жестко переломить себя, заставить себя сесть за стол и думать, писать, отдаться работе с головой, не обращая внимания на то, как незаметно летели дни, которых он так мучительно долго ждал целый год. Поглощенный работой, ежедневных встреч с Полиной он не искал. И она оценила это, увидела происшедшую в нем перемену и прониклась к нему еще большим уважением. И уже сама стала проявлять заботу о встрече с ним, готовить эту встречу.

А дни летели. Они в санатории всегда бегут быстрее, чем в повседневной жизни. Теперь все у Андрея было расписано по минутам: с утра гимнастика, бег, душ, завтрак, санаторные процедуры, потом — работа, которая уже подходила к концу. А оставшееся время — его оставалось вполне достаточно — сплошные, неповторимые встречи с Полиной. Они снова обрели прежнюю страсть. «Вот, — радовался Андрей, — что значит бросить выпивать, что значит собраться». Он знал, что силы воли, чтобы отказаться от выпивок, у него хватит. Но, как назло, через два-три дня приходилось или встречать или провожать кого-то из земляков. А отказ от дружеского застолья люди всегда воспринимают с некоторой обидой и досадой. Вот, мол, зазнался человек, ровней себя не считает. Таких разговоров Андрей боялся больше всего. Тем не менее последние несколько встреч выпивал самую малость, лишь ради приличия. И никто ему не высказал осуждения за это: понимали, человек занят не только работой, но и молодой, красивой женщиной.

Довольный случившимся, Андрей рисовал предстоящую встречу с Полиной. Они договорились сходить в кино на новый фильм, который демонстрировали для отдыхающих. Когда она вошла, свежая, стройная, немного взволнованная, он крепко обнял ее и поцеловал, усадил рядом с собой и охотно рассказал о том, как прошли последние проводы земляков.

— Наконец-то! — радостно воскликнула Полина. — Надеюсь, теперь-то ты понял, как это хорошо во всех отношениях. А если так, то все теперь должно быть просто замечательно. Я имею в виду нас с тобой. Все главное в тебе, в том, чтобы ты бросил пить. Совсем бросил. Я ведь тебе несколько раз говорила и говорю об этом как медик: все дело в водке. В этой заразе. Неужели тебе водка дороже меня? Ты, видимо, забыл наш уговор, что был год назад. Напомню: год назад я обещала — и не отказываюсь от своего обещания — родить ребенка. От тебя, Андрей, от трезвого, здорового. Мне нелегко напоминать тебе об этом. Но я перенимаю опыт старшего: учусь жить, как хочу. Сегодня сватался ко мне один шофер. Он техникум заканчивает. Смотрите, Андрей Васильевич, я человек свободный. Как птица. Могу и улететь. Поэтому ставлю условие: больше не пить ни грамма. А в остальном — живите по своему распорядку. Мне такой распорядок нравится. — Полина обняла его, не торопясь приласкала, потом крепко расцеловала, и Андрей не выдержал, бросился запирать дверь, оставил в замке ключ и быстро задернул шторы.

— Сначала любовь! — указал он рукой на кровать. — А ужин и кино подождут.

Полина, как и всегда в таких случаях, покраснела и стала раздеваться.

Страстно целуя и чувствуя, как нарастающий вал, приближение неодолимого желания. Андрей увлек ее на кровать и, придерживая за бедра, вошел в Полину, начал неторопливые толчки, и она вскоре сладостно застонала, как от боли или первородного изумления, закачала головой из стороны в сторону и сникла; оба не заметили, как наступило просветление.