Если вложить душу... - страница 2
– Давай не будем ударяться в воспоминания, Майк, – прервал я его. – Ты можешь как-то помочь этим молодоженам? Я бы хотел вас свести вместе, иначе у них ничего не получится.
Я заметил, как при упоминании о курах у него загорелись глаза. Именно это действительно интересовало его больше всего на свете. Когда-то у него самого была птицеферма то ли в Паркхерсте, то ли в Дартмуре.
– Ну, конечно, я помогу им, – откликнулся он. – Можете мне поверить, я буду с ними работать по совести, а если у них нет моей любимой породы, постараюсь ее купить.
Через пару дней я узнал от миссис Фэрлайт, что Линси все там у них раскритиковал, а еще через месяц снова встретился с ним самим.
– Тот парень, ну, капитан, знает куда больше многих птицеводов, – сообщил Линси. – Но вот капитала ему не хватает. Он мечтает расширить свои владения раз в десять, и я дал ему совет прикупить соседнюю ферму – она как раз выставлена на продажу. А еще ему надо устроить несколько новых выгулов для птицы и приобрести парочку призовых экземпляров лорда Дьюина. Потом ему нужен автофургон для доставки продукции на рынок. А какая у него жена, супер! Никогда бы не поверил, что она дочь такого сукина сына, как Гутт…
Я не мешал ему восторгаться, потому что знал, что вреда от этого не будет. Линси был самый настоящий романтик, иначе он бы не стал махинатором, да к тому же еще и успешным.
Оказалось, что миссис Фэрлайт написала своему папаше письмо с просьбой одолжить сколько-то денег. А тот ответил, что и не подумает, и даже марку на конверт не наклеил.
– Этот Гутт… – задумчиво проговорил Линси, и по его глазам я понял, что в рамках закона он не удержится.
– Послушай, – предупредил я его, – если не хочешь шить почтовые мешки в тюрьме Уормвуд Скрабс, держись подальше от Гутта. Он так изворотлив, что тебе не удастся обвести его вокруг пальца.
– Так ведь тем интереснее, – отозвался Линси.
С богачами ведь как: что бы ни происходило, в конечном итоге они только становятся еще богаче. Бедняк может целый день копаться у себя в садике, и даже ломаного гроша ему не попадется. А стоит богатому открыть дверь, как его уже ждет почтальон с заказным письмом.
Гутту везло во всем. Из всех, кто когда-нибудь финансировал поиски клада, он бы единственный ухитрился на этом заработать. Если бы он купил участок в самом центре Сахары, там наверняка обнаружили бы золотую жилу, а сквозь песок пробились бы обильные родники.
Не знаю, с чего он начинал, но держу пари – с каких-то махинаций. А уж прижимист был настолько, что даже его повару не удавалось поживиться за счет хозяина. Так что когда один из приятелей Линси заглянул в дом Гутта на Брук-стрит (сам Линси мелочами не занимался) и начал рассказывать хитроумную историю про умершего дядюшку из Калифорнии и оставленные им в наследство деньги, которые он хотел бы вложить во что-то прибыльное, мистер Гутт даже не стал его слушать и сразу же вызвал полицию.
Разумеется, приятель Линси полицию дожидаться не стал.
Я узнал об этом происшествии от суперинтендента Брайна, который отвечал за этот район. Интрига была закручена куда изобретательнее, чем я изложил, и то, что за нею стоит Линси, я понял по некоторым деталям. Меня это немного удивило. Линси был далеко не дурак и должен был понимать, что на такую тухлую наживку там, на Брук-стрит, и особенно в доме № 274, не клюнут.
Кстати, всю эту историю я узнал из первых рук, когда оказался в том районе и заглянул к мистеру Гутту. Это был лысый коротышка с черными усами и претензии он высказал не к мошеннику, а к полиции.
– Эти парни не понимают, что у меня хороший нюх на деньги, – объяснил он с легким голландским акцентом. – Это у меня врожденный инстинкт.
Я видел, что он волнуется, и не мог понять отчего. Я же не мог предположить, что у него в кабинете сидит некий моряк, который ждет его возвращения для продолжения разговора.
Моряк появился у Гутта во второй половине дня с рекомендательным письмом от одного человека из Ленинграда. Письмо было написано по-голландски на листке папиросной бумаги и спрятано в сигарете. Там говорилось: «Дорогой дружище Гутт, тебе надо повидаться с этим человеком. Все остальное он расскажет сам». И подпись «Ян ван Роос».