Есть у меня земля - страница 10

— Тем паче! Тот билет, от которого отказываешься, всегда выигрывает. Ну, чего долго копошишься с тройкой-то?

— Нет у меня трояка. Погоди до новой пенсии.

— Я-то погожу, да твой день рождения ждать не станет. Отправлю на свои.

Какую телеграмму сочинил Анисим Марковских, Шишигин не знал. Но сыновья приехали. То ли случайно так подошлось, то ли нарочно, а появились все в один и тот же день. Сначала затрещал мопед Николая. Шишигин с детства привык звать меньшака Николой и сейчас, услышав треск, выскочил за ограду:

— Никола!

Пропыленный, перепачканный машинным маслом, неторопливый и степенный, Никола поставил машину на ножки, хорошенько отмыл хозяйственным мылом руки и только тогда обнял отца.

— Ну, здравствуй, батя!

«Весь в мать, в покойную головушку Лизавету, — подумал Шишигин. — Походка Лизаветина… В лице строгости нет, сплошная радостинка, тоже ее, Лизаветино…»

Тихо, по-стариковски неприметно, Шишигин заплакал.

— Вот те раз, батя! — прогудел Никола. — Ты же никогда слезой не баловался…

— Стар я стал, Никола. Конец скоро. Тебя увидел — Лизавету вспомнил. Маманю твою. Какая она была складная да ладная… В такие ранние годы нашла ее смерть… Худо под старость-то одному куковать. Вы что птицы перелетные — у кажной свой край.

— Все, папаня, забираю тебя к себе.

— К себе, — грустно покачал головой Шишигин. — Куда там к себе… Сам квартируешь…

— Да, пока снимаю у хозяйки угол.

— Чего снимаешь?

— Угол.

— Как это — поясни…

— Четыре угла в комнате, нас — четверо. Каждому по углу.

— Вот вишь, как оно там, на асфальте-то… А здесь дом свой, считай, пустует…

— Не сразу, батя, Москва строилась. Обещал завком квартиру в «самострое».

— А как это понять?

— «Самострой», — значит, сам строишь. После работы, разумеется.

— Да что ж у тебя за работка такая, ежли после ее еще на стройку тянет?

— Полуавтомат с программным управлением. Заложил программу — и читай газету.

— Понял, — повеселев, сказал отец. — В нашенском колхозе на фермах тоже есть такие «полуавтоматы»: нажал кнопку — и бери лопату.

Никола расхохотался.

— Жениться не надумал? — спросил отец.

— Батя, я же тебе писал — Кися у меня.

— Кися — это че такое?

— Кися — это моя жена.

— А я думал, ты себе кошку завел.

— Ксения — трудно выговаривать. Кися — ближе. Мы с ней зарегистрировались.

— Так-так. Без свадьбы?

— Пока «без». Вот денег подработаем, тогда…

— Домой бы приехал. Нашли бы на застолье.

— Хочется самому. Хватит с тебя тянуть. И так — стыдно.

— Ну, хорошо, оженились. А она где живет?

— В общежитии. Батя, ты меня ругать не будешь?

— За че?

— Антошка у нас. Внук твой…

— А где он?

— В Доме ребенка. Она — детдомовская.

— Ты «угол» снимаешь, она — в общежитии, Антошка — в Доме ребенка… О чем же вы думали раньше?

— А мы не думали. Мы влюбились и пошли в загс.

— Ну, ладно, воспитывать тебя поздно, коль Антошка появился. Ругать — рано. Поживем, как говорится, увидим. Антошку ко мне везите. Пока ты свой блок в «самострое» кладешь, повожусь. Как с тобой возился один, без Лизаветы.

— Э-э, батя, а чего это у дома крыши нет?

— Сгорела.

— Пожар был?

— Случился. Молния звезданула.

— Что же не написал?

— Все недосуг.

— А новую почему не сделаешь?

— Да так, — замялся Шишигин. — Подумываю, конешно дело… Ты заходи, Никола, в дом-от, заходи. Я и баньку истопил.

— В речке окунусь, и порядок. Речка еще не высохла?

— Живет, слава богу. Резукой заросла. Эту резуку удумали тракторной волокушей вытаскивать, свиньи колхозные ее почем зря жрамкают… Дак загребли и все речное нутро на берег. Ребятня карасей и щурят из тины лопатками, как картошку, неделю копала.

— Бать, а бать, как же ты без крыши-то?

— Дожжишко стороной ноне обходит. Сушь стоит, вишь на тополях лист как скрутило. Хлеба пожелтели, ровно оржавели…

— Дом — и вдруг без крыши!

— Может, в баньку все-таки сходишь? Я и шшолок круто заварил. Вон в твоей гриве песку пудовка.

— Нет, я лучше на речке… В баню пускай Артем идет, он до нее охотник. Ты знаешь, он себе портативную купил и парится.

— Какую?

— Портативную баню… В чемодане… Сейчас такие выпускают.

— Да кака же сласть — в чемодане париться, — вздохнул Шишигин.

Обдав пылью, прошел автобус. Когда деревнюшку присоединили к райцентру, то из района к ней пустили автобус. Самый расхлестанный определило районное автомобильное начальство на эту линию. Если где-то машина попадала в крупную аварию, то водопольцы шутили: «Вот сейчас самое время пускать ее на нашу трассу». Окна автобуса наполовину были забиты фанерой, наполовину заклеены непрозрачной слюдой, но Шишигин все-таки усмотрел своего сына.