Эстеты из Кукановки - страница 53

А через несколько дней Варвара Акимовна увидала возле рынка женщину, очень похожую на Аннушку. Рядом с ней шагал мальчишка, сильно смахивающий на Витьку и Митьку. Он тащил авоську с баклажанами и вареной кукурузой. Женщина с мальчишкой вошли во двор, где всегда, как знала Акимовна, сдавались комнаты отдыхающим.

Больше семья брата Петра к Демидычу не приезжала. Обиделись, видно, на что-то. А живи Демидыч, как раньше, в своем северном, милом, уютном городке, не потащись он на берег лазурного моря — и родню бы сохранил.

В кабинет редактора газеты (а может быть, и журнала) вошел гражданин среднего роста, в малиновых башмаках, в сером, яблоками, костюме. Медально-точеные черты его мужественного лица выражали крайнюю усталость.

— Я Остап-Берта-Мария-Сулейман Бендер-Бей. Сын турецкоподданного, — отрекомендовался он.

Редактор поглядел на него с недоверчивые любопытством.

— Садитесь, — пригласил он и добавил: — Извините, но, помнится мне, в конце романа «Золотой теленок» ваш костюм выглядел несколько иначе.

— Не могу же я ходить растерзанный сигуранцией, — огрызнулся Остап. — Живо в милицию заберут. К тому же именно таким я сохранился в памяти народной.

Редактор призадумался. В свое время жулики выдавали себя за сыновей лейтенанта Шмидта и племянников Каутского. Может быть, нынче для них безопаснее и выгоднее называться именем Остапа Бендера? Но он не высказал эту свою догадку вслух, а кротко спросил:

— Что вас привело в нашу редакцию?

Остап, нервно затрепыхавшись на стуле, объявил:

— Я подаю в отставку. Прошу вас назначить мне пенсию?

— Позвольте, а почему мы должны назначить вам пенсию? — удивился редактор. — Вы у нас в штате не работали. Из последних строк «Золотого теленка» всему миру известно, что вы решили переквалифицироваться в управдомы. Если вы осуществили это свое намерение — обращайтесь в жэк.

— Я и пошел в управдомы, — смиренно ответил Остап. — Но не удержался. Уволили с двухнедельным выходным пособием.

— Надо было стараться, — наставительно заметил редактор. — Ну, уволили, в связи с переходом… Бывает. А вы поступили бы еще куда-нибудь.

— Пытался, — вздохнул Остап. — И отовсюду выгоняли. Кому нужен работник, которого никогда нет на месте?

— А вы будьте на месте. Кто виноват, что вы нарушаете трудовую дисциплину и где-то болтаетесь в рабочее время?

— Кто виноват? Да вы же! — страстно воскликнул Остап.

Редактор даже приподнялся с кресла. «Шизофреник», — мелькнуло у него в голове. Но Остап уже завелся.

— Вы — это я имею в виду не вас лично, а весь клан журналистов. Они задергали меня в конец. Думал, что со временем отстанут, а получилось наоборот. Чем больше газет и журналов открывают, тем хуже мне живется. Затаскали, как котенка. Я больше не могу. Я переутомился. Устал. Мне пора на заслуженный отдых.

— Но расскажите толком, в чем дело? — участливо спросил редактор. — Я что-то не совсем понимаю…

— Что понимать! Разрешите, я вкратце расскажу о своих мытарствах. Ну возьмем хотя бы весенний период.

Итак. 12 марта меня побеспокоила одна алтайская газета. В фельетоне «Дом под маринадом» вытащили на свет божий уж который раз блюдечко с голубой каемочкой. Блюдечко это давным-давно разбито, а журналисты не могут с ним расстаться.

Из Барнаула мне пришлось стремглав лететь в Ригу. Там я срочно понадобился. В «Фельетоне о самом себе» автор использовал мою фразу: «Придется переквалифицироваться в управдомы». Я хотел помочь фельетонисту в этом деле и даже дал ему адрес жэка, откуда меня выперли. Но он сказал, что это была шутка. Хорошенькие шутки!

Ладно. Из Риги еду в Рязань. Пятого апреля мне позарез нужно было… Вот, пожалуйста, смотрите, фельетон «С черного хода», — он протянул вырезку.

Редактор прочитал: