Это мой ребенок - страница 41
— Нет, я сам передам. Она сейчас у отца.
Макс взял собачку и отпустил шофёра. Та тут же залилась благодарным лаем и попыталась облизать его руки. Видимо, долгое отсутствие хозяйки и знакомых лиц привело собаку в чувство, несколько убавив щенячьего эгоизма.
— Ш-ш-ш, Фрис, погоди немного.
Та, будто правда что-то поняла, довольно устроилась у него на рукаве и перестала поскуливать, прикрыв глаза-бусинки.
Макс направился наверх — в восточную спальню.
Вика проводила у отца почти всё время, что продолжало удивлять не только Макса, но и остальных. Её словно подменили, ещё недавно она и слышать не хотела ни о каких болезнях и никогда в жизни ни за кем с такой заботой не ухаживала. Вика вообще боялась таких тем и, очевидно, брезговала, не слишком-то силясь скрыть свои чувства. Теперь же она сидела у постели больного, с тревогой вглядываясь в осунувшееся папино лицо, поила его с ложечки бульоном, когда тот просыпался, и даже лично звала медсестру, когда та опаздывала на процедуры хотя бы на минуту.
Сама же она при этом все больше бледнела и, кажется, даже худела. Будто забирая часть страданий отца.
— Поешьте, я приготовила ваши любимые сырники, — уговаривала её Надежда, но сестра лишь отмахивалась.
Алексей сновал по комнате с недоуменным выражением лица.
— Отец всё равно спит, тебе нужно подышать воздухом, — громко шептал он, наклоняясь над сестрой.
И лишь Макс не пытался на неё давить, хотя в груди нарастало непонятное волнение. Ему уже дважды звонила Лена, но он так и не взял трубку, по-прежнему находясь в комнате рядом с Викторией, почти кожей ощущая исходящие от неё волны сострадания и желания помочь отцу.
Он вышел лишь для того, чтобы поговорить с финансовым директором и отдать ему несколько важных распоряжений. И тут как раз подоспел Костик с Фриской. Макс возвращался в комнату отца весь в предвкушении. Теперь ему точно удастся заставить Вику улыбнуться!
Он зашёл в спальню и к своему облегчению не обнаружил там Алексея. Покачиваясь в кресле, девушка сидела у отцовской постели.
— Смотри, кого я тебе принёс…
Вика повернула голову на звук его голоса, и в глазах её отразилось смятение.
— Ой, кто это у тебя на руках? — пробормотала она неуверенно и поднялась.
— Твоя любимица!
Макс снял с рукава отчего-то не желавшую просыпаться Фриску и протянул её сестре. Не успела она взять собачку на руки, как та вдруг предупреждающе зарычала и недовольно гавкнула.
Вика испуганно подалась назад.
— Господи, она кусается?!
— Нет, что ты… добрее Фриски зверя нет.
Вот удивительно, это они все считали собачонку избалованным комком шерсти, который неплохо было бы призвать к порядку. Сестра же в ней души не чаяла и уверенно уверяла всех, что её собака — самое очаровательное создание на всём белом свете.
Собачка гавкнула ещё пару раз и затихла. Удивлённый Макс попытался опустить её в кресло, но Вика прижала руки к груди.
— Я не знаю, почему… но мне кажется, она меня не узнала. Унеси её в мою комнату, пожалуйста…
В этот момент дверь распахнулась, и побледневший Алексей быстрым шагом вошёл внутрь. Его глаза сузились, когда он разглядывал брата.
— Тебе же говорили, слишком рано! Вика ещё не пришла в себя, а ты подсовываешь ей капризное домашнее животное.
И вдруг закашлялся дремавший до этого отец. Всё внимание переключилось на него. Виктория схватила было стакан с водой, но её остановило слабое движение сложенных на груди пальцев.
— Тише…
Все затихли.
— Я хочу поговорить… с Алексеем… — отчётливо прозвучал в тишине спальни хриплый голос отца.
Макс переглянулся с Викторией.
— Идём, — и протянул ей свободную руку. — Отнесём Фриску к тебе в комнату.
Он ощутил прикосновение горячих пальцев девушки и увлек её за собой в коридор.
Алексей
С тревожно бьющимся сердцем он смотрел на измождённое лицо старика и судорожно размышлял, что скажет, если тот обо всём догадался. Игра дальше становилась бессмысленной. Старик наверняка уже придумал достойное «наказание». Ну и пусть… Терять больше нечего.
И уж меньше всего Алексей ожидал услышать следующие ласковые слова:
— Сынок, прости меня, я не должен был посвящать тебя в наши семейные неурядицы с твоей матерью, ты в этом не виноват… — Батурин-старший зашёлся в кашле.