Ex nihilo - страница 2
— Ну, Оксана Михайловна… я так старался, — паясничал Комов, бросая угрожающие взгляды на Сёму, который, взяв портфель, понуро пошел вон из класса.
— А сумку зачем? Ты не собираешься возвращаться? — спросила математичка, заметив портфель.
— Там у меня мыло.
— Предусмотрительно, — заметила учительница, усаживаясь за свой стол, и стены класса сотряслись от дружного хохота. Ничто не доставляет такого удовольствия ученикам, как цинизм учителя. — Ладно, прекращайте. Кто отсутствует?
В туалете Сёма первым делом снова тщательно вымыл руки. Затем долго тёр лицо, лоб, вымыл шею, и, секунду подумав, засунул под струю воды голову целиком. Холодная вода стекала по волосам и приятно холодила кожу. Сёма подумал, что теперь можно не возвращаться в класс, а пойти сразу домой. Он не боялся новых шуток по поводу неоттиравшегося рисунка на лице — сегодня он был отстранен от всего происходящего — ему просто нужно было снять с себя всю одежду, залезть в душ и отмыться от преследующего его запаха.
Этот запах был неприятен, но в некотором смысле он был знаком того, что росло у него в груди. Знаком большой и пылкой любви, о которой шутил Комов, не имевший ни малейшего понятия о том, что угадал Сёмину сокровенную тайну. На секунду Сёма задержался у зеркала и, не обращая внимания на въевшиеся в кожу следы маркера, отметил, что по крайней мере у него нет прыщей. Он был сутул, волосы свисали на лицо сосульками, широкие плечи терялись в большом растянутом свитере, но это было ничего. Мама всегда говорила, что важно, чем он является внутри, и по-настоящему хорошие люди, с которыми только и стоит иметь дело, всегда сумеют разглядеть за невзрачной оболочкой алмаз. Сёма в это не верил, но, как ни странно, это оказалось правдой, ведь она, девочка, переехавшая в первый подъезд около года назад, сумела это в нем разглядеть. Она разговаривала с ним как с равным, не подшучивала и не кривила презрительно губы. И ведь она первая обратилась к нему тогда, в первый раз, и с тех пор иногда с ним разговаривала. Даже вчера, когда Сёма осмелился зайти за ней, чтобы поболтать в подъезде, она смутилась, но вышла. Совсем ненадолго, потому что у неё были ещё какие-то дела. Потом Сёма весь вечер просидел на скамейке под её окнами, потому что она сказала, что, возможно, выйдет вечером гулять с собакой. Она так и не вышла, с собакой гуляла её сестра, но он всё равно был ей благодарен за вчерашний вечер. Ведь в том, что произошло, была и её заслуга.
При воспоминании о Марине, так её звали, и о том, что произошло позже, в Сёме снова стало расти то стыдное и сладкое чувство, которое уже не раз за сегодня заставляло его скрываться в кабинке туалета, чтобы снять напряжение. «Хорошо, ещё разок и домой», — разрешил он себе, опускаясь на унитаз и приспуская брюки.
Спустя несколько минут Сёма вышел из кабинки и снова тщательно вымыл руки. Отражение в зеркале удовлетворенно улыбалось.
========== II ==========
Ради неё он захотел стать сильным. Ради неё он решил измениться. Каждый раз при встрече Сёма спрашивал Марину, что ей в нем не нравится, и старался это в себе изменить. Это оказалось не так-то просто. Он легко отказался от игр с младшеклассниками и стал всюду таскаться за сверстниками, которые сначала его гнали, а потом, как и одноклассники, привыкли и шпыняли уже скорее по привычке, чем из злобы и раздражительности. Сёме они не нравились, но ради Марины он готов был терпеть. Он стал чаще мыть волосы и надевал теперь только самую чистую одежду. Старался меньше сутулиться и улыбаться «не так глупо». Она хвалила его, но чем больше он старался, тем больше отдалялась от него. Хуже всего было то, что Марина его стыдилась. Сёма замечал это по её бегающему взгляду, по тому, как она вздрагивала и отодвигалась, стоило кому-то хлопнуть дверью подъезда. Так и вчера, услышав знакомые голоса наверху, она, словно встревоженный выстрелом олень, быстро оглянулась на лестницу, на мгновение её лицо приняло насмешливое выражение, будто пробуя маску на случай, если её застанут с недоумком, но сразу же раскаялась и уже с сожалением посмотрела на Сёму.