– Сударыня, не могли бы вы разменять мне сто долларов?
– Увы! Но благодарю за комплимент!
Люди как свечи: либо горят, либо в жопу их!
Что-то давно не говорят, что я бл…ь. Теряю популярность.
Известно, что Раневская позволяла себе крепкие выражения, и когда ей сделали замечание, что в литературном русском языке нет слова «жопа», она ответила: «Странно, слова нет, а жопа есть…»
Бог мой, как прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи.
Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга – «Судьба – шлюха».
Я не умею выражать сильных чувств, хотя могу сильно выражаться.
И.В. Сталин о Фаине Георгиевне: «А вот Раневская ничего не наклеивает и все равно всегда разная».
У писателя Игоря Губермана множество почитателей, обожающих его гарики. Сообщая, что автором издано много книг, мы лишь предлагаем читателю своего рода «пробник», – коль понравится, бегите в магазины за следующей полновесной порцией юмора. Цитируем:
Под грудой книг и словарей,
грызя премудрости гранит,
вдруг забываешь, что еврей:
но в дверь действительность звонит.
За года, что ничуть я не числю утратой,
за кромешного рабства глухие года
столько русской земли накопал я лопатой,
что частицу души в ней зарыл навсегда.
По спирту родственность имея,
коньяк не красит вкус портвейну,
еврей-дурак не стал умнее
от соплеменности Эйнштейну.
Пока мыслителей тревожит,
меня волнует и смешит,
что без России жить не может
на белом свете русский жид.
Влияли слова Моисея на встречного,
разумное с добрым и вечное сея,
и в пользу разумного, доброго, вечного
не верила только жена Моисея.
За стойкость в безумной судьбе,
за смех, за азарт, за движение —
еврей вызывает к себе
лютое уважение.
Мы варимся в странном компоте,
где лгут за глаза и в глаза,
где каждый в отдельности – против,
а вместе – решительно за.
Ключ к женщине – восторг и фимиам,
ей больше ничего от нас не надо,
и стоит нам упасть к ее ногам,
как женщина, вздохнув, ложится рядом.
Бабы одеваются сейчас,
помня, что слыхали от подружек:
цель наряда женщины – показ,
что и без него она не хуже.
Отменной верности супруг,
усердный брачных уз невольник
такой семейный чертит круг,
что бабе снится треугольник.
Готов я без утайки и кокетства
признаться даже Страшному Суду,
что баб любил с мальчишества до детства,
в которое по старости впаду.
Поэт Владимир Вишневский (до 18-летнего возраста носил фамилию отца Гехт) пишет всякие смешные гарики… нет, вишневики… в общем, смешные фразочки. Его поле творчества – искристый юмор. Процитируем мастера:
За детство счастливое наше
ответственных вряд ли накажут…
А скольких медсестер вернул я к жизни!..
Зачем о Вас – давайте о приятном!..
Все позади: придется обернуться!
Судьба, оскалив зубы, улыбнулась.
Вы снова здесь? Как Вы непостоянны!
Мы дольше парковались, чем любили…
Я ждал тебя, я ждал, меня продуло…
Захотелось послать ее туда… вернее на то, что ей не хватает.
Во что одеться, чтоб раздеться…
Я замужем, но это поправимо…
Ну что ж, придется вами насладиться…
Какой-то Вы маньяк несексуальный…
Хотим мы или не хотим,
Но нас хотят и нас имеют.
И это все не тот интим,
Что в Голливуде снять умеют.
… Как я неправильно питаюсь!
(А правильно и не пытаюсь.)
Я под венцом почти стою,
родня сгустилась грозно…
Но жизнь мою, но жизнь мою
спасти еще не поздно…
О главном я не умолчу —
Мне и на это хватит смелости:
Да, я хочу тебя, хочу!..
Но, знаешь, меньше, чем хотелось бы.
Куда пропал? Да не было в живых!
Не от хорошей жизни Вас целую.
Что ты в женщине разбудишь, тем довольствоваться будешь!
Георгий Михайлович Фрумкер – иронический поэт и писатель, родился в 1947 году в Киеве, а с 1978 года живет в США. Начинал творческую деятельность как автор 16-й страницы «Литературной газеты» в разделе «ТЭС»…
Еврею неважно – он там или тут:
И в жарком Крыму, и на дальней Аляске
Евреи где хочешь легко создадут
Русский ансамбль песни и пляски.
Евреев не браню,
Но с ними трудно жить:
Еврей не ест свинью,
Но может подложить.
Не знаю, зависть – грех или не грех,
Но все-таки могу предположить,
Что свой позор нетрудно пережить.
Сложнее пережить чужой успех.
Узбекистан. Пока двадцатый век,