Фадеев - страница 17
Кстати, смущало приморцев и то обстоятельство, что столицей республики назван Верхнеудинск, а не Владивосток — ворота страны, самый крупный город у океана.
Подобные настроения грели душу, наверное, и Саше Фадееву, называвшему город у моря «самым прекрасным в мире».
Жестокую «поправку» в эту ошибочную позицию внесло вероломство японских интервентов и белогвардейцев в апрельскую ночь 1920 года. Гибель Сергея Лазо и его товарищей, ранение самого Фадеева, отход боевых частей в глухую тайгу, в глубокое подполье…
В декабре 1920 года один из активных большевиков Дальнего Востока руководитель Дальбюро РКП (б) Петр Михайлович Никифоров был вызван в Москву, к В. И. Ленину. 4 декабря 1920 года в ленинском кабинете состоялось заседание.
По воспоминаниям Никифорова, когда он вошел и остановился у края стола, за которым сидели члены ЦК, Владимир Ильич сразу же сказал: «Предоставляем вам, товарищ Никифоров, десять минут для сообщения». Доклад получился довольно скомканным. Владимир Ильич начал задавать вопросы. В конце разговора Никифоров указал, что среди ответственных работников в ДВР до сих пор имеются противники «буфера».
В. И. Ленин задал вопрос присутствовавшему на заседании дальневосточнику С. Г. Вележеву: «А ваше мнение?»
«Я за Советскую власть», — ответил тот.
«Ну, мы все за Советскую власть! Только один Никифоров против», — бросил ему В. И. Ленин и продиктовал постановление, с которым все согласились: «Признать советизацию Дальневосточной республики безусловно недопустимой в настоящее время, равно как недопустимыми какие бы то ни было шаги, способные нарушить договор с Японией».
…Из Владивостока Фадеев пробирался в Благовещенск вместе с Игорем Сибирцевым и Тамарой Головниной. Саша знал Тамару с детства, а подружились они по-настоящему в подполье, на дорогах войны. Пробирались сквозь тайгу по нелегальным документам. У Тамары — латышский паспорт на имя Нератис Амалии Мальвине; Игорь — по паспорту Селезнева, а Саша с документами на имя Булыги. Пункт их назначения — Амурская дивизия Народно-революционной армии буферной Дальневосточной республики.
«Наше путешествие по Сунгари… было очень своеобразным, — рассказывал Фадеев. — Много раз наш пароход китайской компании «У-туи», с китайской командой, но с русским капитаном, его помощниками и механиком… садился на мель. Дважды нас обстреляли хунхузы. Но самое комичное было в том, что уже на Амуре нас остановил наш военный катер, проверил у пассажиров документы, и мы вынуждены были предъявить наши подложные документы, поскольку настоящие были в ботинках, под стелькой. Проверка производилась в присутствии многих пассажиров, и мы не могли шепнуть о себе. К тому же нам надо было во что бы то ни стало добраться до Благовещенска. Видно, документы были достаточно хороши, ибо нас оставили в покое, а двух неизвестных молодых люден сняли с парохода».
Наконец-то, после всяческих лишений — Благовещенск, радость встречи с Григорием Билименко и Петром Нерезовым.
Фадеев дарит им свою фотографию с надписью: «Дорогим «тряпицинским бандитам» от буферного жителя. 19/X—20 г. Благовещенск». Почему вдруг «тряпицинскими бандитами», хоть и в шутку, называет друзей Фадеев? Оказывается, весной и летом 1920 года в Благовещенске анархисты и эсеры-максималисты объединились для совместной борьбы против правительства ДВР, у них были общими клуб и газета «Вольная трибуна». Деятельность анархистов и максималистов была направлена к тому, чтобы дезорганизовать государственную и хозяйственную жизнь буферного государства. Максималисты требовали передачи производства профсоюзам. Анархисты выбросили все отрицающий лозунг: «Да здравствует, чтобы все долой и чтобы никаких!» Анархисты и максималисты призывали к свержению правительства ДВР и летом 1920 года готовили контрреволюционный мятеж против коммунистов и ДВР. Большую надежду они возлагали на отряд Тряпицына, двигавшийся из Николаевска-на-Амуре в Благовещенск. Но эти надежды не сбылись.
Анархист Я. Тряпицын и максималистка Н. Лебедева были противниками создания буферного государства и, обвиняя коммунистов в предательстве, угрожали пойти войной против Японии и коммунистов-«соглашателей».