Фантастический киномир Карела Земана - страница 48

Есть в этой линии и другая сторона, также чрезвычайно важная для Земана-художника. Война неспособна, несмотря на все зло и абсурдность, которые она с собой несет, отменить "вечные ценности" — красоту, добро, любовь, поэзию. Ритмично вращаются крылья старой мельницы. Колышется, как и тысячи лет назад, трава. Поют птицы. На косогоре громыхает крестьянская телега, груженная доверху бревнами. Жизнь идет своим чередом.

Но у войны все же "свои законы". Снова ловят "добровольцев", чтобы пополнить полки. Увидев среди пойманных шута, командир вербовщиков велит тут же всех повесить. Петру, Ма-тею и Ленке, также попавшим в облаву, удается в последнюю минуту бежать, вскочив на коней. И опять та же старая бесконечная дорога, та же старая карета, которую гонит старый мушкетер. Так кончается фильм, так завершаются размышления Земана "о человеческой любви и глупости".

Мастер сделал еще один любопытный эксперимент в стремлении по-новому сочетать и подчинить единому замыслу самые различные возможности киноискусства. Если в "Тайне острова Бэк-Кап" главным моментом художественно-стилистического решения была ожившая гравюра, в "Бароне Мюнхгаузене" — мастерство использования цвета, здесь, в "Хронике шута", насыщенность кадра действием соответствовала широте панорамы, за которой открывалось условное, гротесково-обобщенное изображение эпохи.

Как и Бертольт Брехт, Карел Земан утверждал в социалистическом искусстве мысль об условности, гротеске и фантастике — неотъемлемых и важных руслах развития реализма. Он мог, несомненно, подписаться под словами автора "Матушки Кураж", не раз говорившего о том, что "действительность может быть изображена в подлинной и в фантастической форме. Актеры могут выступать без (или почти без) грима и держаться "вполне естественно", и все это может быть сплошным враньем, и они же могут выступать в масках самого гротескового свойства и при этом выражать правду. Ведь вряд ли можно спорить о том, что средства должны быть проверены с точки зрения цели…"^>1.

О "Хронике шута", получившей "Гран при" и премию за лучшую режиссуру на Международном фестивале в Сан-Франциско, а позже в Аддис-Абебе и в Канне, много писали. "Я стремился всеми доступными кино средствами показать жестокость и абсурдность войны, заклеймить ее как бессмысленную резню и фарс" — эти слова Карела Земана часто цитировали. И хотя внимание западной прессы тогда уже было сосредоточено на экстравагантных картинах так называемой "молодой чехословацкой волны", традиционный интерес ко всему, что делает выдающийся мастер, прославленный "волшебник из Готвальдова", ничуть не ослабевал.

Так, бельгийская газета "Пепль" в связи с неделей чехословацкого кино в Брюсселе писала, что "Хроника шута" — "фильм тонкий, исполненный мудрости. Как и в "Тайне острова Бэк-Кап" и в "Бароне Мюнхгаузене", Земан использует трюки, чтобы создать необычайный климат сказки, сказки для взрослых".

Масштабность и современность мышления как важнейшие качества художника социалистического мира отмечала в творчестве Земана и польская "Трибуна люду", выражая мнение, что смелый художественный эксперимент, который предпринял в "Хронике шута" режиссер, оказался вполне успешным. "Что же касается пластического решения фильма, деталей декораций и выбора используемых в картине гравюр XVII века, — заключала газета, — то они вызывают восхищение".

Так была по достоинству оценена еще одна страница в истории творческих исканий Карела Земана. [14]

Фильмы Карела Земана словно ступени в его внутреннем развитии. Дойдя почти до предела в поисках возможных вариантов соотношения различных сфер[14] кино, вернувшись еще раз в 70-х годах в фильме "На комете" к Жюлю Верну, художник пришел к необходимости подытожить прошлое, еще раз взглянуть на пройденное.

Это время глубокого осмысления, а кое в чем неизбежно и переоценки творческих ценностей, совпало с самым трудным, по всей вероятности, периодом его жизни. После долгих лет неустанной кропотливой работы, когда мастер ежедневно, как ювелир, склонялся над каждым изображением, иной раз рассматривая детали и тонкости в лупу, после многих лет пристального глядения в глазок камеры, его зрение вдруг неожиданно отказало.