Ферма животных - страница 2

— Ах, но вы с ним никогда не будете симпатетико. Ведь вы же Гариториус, а он — Заприкорн[4].

Самыми сообразительными членами Большой красной школы следует признать ворон, которые обладают едким остроумием и непрерывно галдят, как ночная компания в ресторане. Только их не очень уважает здешний истеблишмент, относящийся к ним как к «пустым балаболкам, которые очень способны что-нибудь у вас позаимствовать (без возврата) и которые превращают обсуждение серьезных вопросов в какой-то балаган». Следует признать, что, как только две вороны сходятся вместе, они начинают вести себя как люди, ищущие собеседника и между делом доводящие друг друга до колик бородатыми шутками.

— Кто тебе больше нравится в колористическом смысле, старые мастера с их приглушенной палитрой или новые с их кричащими красками?

— Мы с братом знали одного мужика, который был докой по этой части.

— По какой части?

— Оприходовать поллитру.

— Крра! Крра! Крра!

— Сколько у тебя детей?

— Спасибо, пятеро.

— Не надо благодарить меня, дружище. Я тут ровно ни при чем.

— Крра! Крра! Крра!

И вот однажды в мае, когда вечера длинные, а вечерние тени еще длиннее, в Большую красную школу вошел Председатель, сопровождаемый всем своим гаремом. Собравшиеся увлеченно обсуждали предложение Профессора организовать в помощь бежавшим из заточения «подземную железную дорогу» — по примеру аболиционистов, помогавших беглым рабам перебраться в северные штаты. Крот Кро, воспринимавший все несколько буквально, возражал, что будет крайне затруднительно прорыть туннели, достаточно просторные, чтобы в них поместились железнодорожные вагоны.

— Я видел такой однажды. Они же огромные, как дома.

Джек Джонсон призывал его преосвященство обучить всех беглецов летать — всех, вне зависимости от их расы, вероисповедания и видовой принадлежности. Две черные вороны обкаркивали эту идею. Короче говоря, это было типичное собрание в большом красном сарае.

— Я собрал здесь вас всех, — сказал Председатель, — чтобы сообщить вам важное известие. Я бы даже сказал, кхе-кхе, жизненно важное. Да сядь же ты, Флора. Ох, извини меня, Френсис, сядь, пожалуйста… Фелисия? Ох, это Филлис. Да. Конечно. Кхе-кхе. Так садись же ты, Филлис. Этим утром по дороге, ведущей к «Красной горке», проехал «крайслер»…

— Двести тридцать пять точка девять ярдов отсюда, — вставил Джордж В. Сурок, — в направлении восток-юго-восток. Широта…

— Совершенно верно, дорогой Джордж, совершенно верно. За ним следовал «вольво», в котором находились…

— Крра! Крра! Крра! А что тебе нравится больше — «крайслер» или «вольво»?

— Странный вопрос. Как истинный патриот, я на «вольво» и гадить бы не стал.

— А что, если нагадить на «крайслер», это ему огромный почет?

— Крра! Крра! Крра!

— Джентльмены! Пожалуйста! Все это очень серьезно. В «кадиллаке» находился агент по торговле недвижимостью. В иностранной машине находились мужчина, женщина и очень маленький ребенок, пол пока не установлен. По моему мнению, кхе-кхе, я бы сказал, очень взвешенному мнению, наша ферма выставляется на продажу.

— Май скверный месяц для покупок, — встряла Халдейская Курочка. — Импортанто решения должны быть резервато до знака Жемими.

— Джемини, — заорал Профессор, — Джемини! Ты хотя бы в своих суевериях толком разобралась.

— А ты мужской шовинистический крыс, — парировала мисс Леггорн. — Я создам организацию «Свободу курочкам».

— Да, да, дорогая. И я первым сделаю взнос на такое благое дело.

— Ты как-то странно на меня поглядываешь, Френсис… О, Фифи? И нет никакой нужды организовывать «Свободу фазанихам». Вы и так вполне свободны. Кхе-кхе. Так вот, леди и джентльмены, мы поневоле вовлекаемся… Я бы сказал, мы вынуждены вступить в борьбу за сохранение нашей собственности. Мы не должны допустить, чтобы на нашу территорию вторглись какие-то чужаки (я почти готов назвать их скваттерами[5]). Мы должны представить нашу землю в максимально непривлекательном виде, и это потребует жертв.

— Назови для начала, чем пожертвуешь лично ты, — предложил Профессор.

— Перечислять было бы долго. Леди, — обратился Председатель к оленихам, — пожалуйста, не позволяйте, чтобы они вас здесь увидели. Ваша красота и великолепие неизменно очаровывают всех человеческих животных.