Философские арабески - страница 24
«Как неразумно,— писал Фейербах.— желать превратить метафизическое существование в физическое, субъективное существование — в объективное, логическое или абстрактное существование — опять в существование нелогическое, действительное!»[112].
Война велась свирепая, и Фейербах чрезвычайно способствовал распадению гегелевской школы и формированию «левой», в купели которой зародился гений революционного марксизма. Фейербах до такой степени углубляя сенсуалистический принцип, что, например, писал так же (в «Лекциях сущн. религии»):
«У нас нет никакого основания воображать, что если человек имел больше чувств или органов, он познавал бы также больше свойств или вещей природы… У человека как раз столько чувств, сколько именно необходимо, чтобы воспринимать мир в его целокупности»[113]…
Это уже явное увлечение. Ибо, в самом деле, откуда эта предустановленная гармония? Ограниченное число чувств перед бесконечным качественным многообразием природы?.. Но эти «антропологические» увлечения, конечно, не отнимают великих заслуг благородного философа.
Читателю, внимательно следящему за марксистской литературой может показаться, что у самих классиков марксистской мысли есть как будто колебания в трактовке чувства и мысли или (что есть выражение этой дилеммы) между «наивным реализмом»[114], считающим мир феноменов за непосредственную «сущность» мира и материализмом такого толка.
Глава Ⅵ. Об абстрактном и конкретном
Нельзя ли поднять бунт против вышеизложенного? Как! Мы живём в чувственном мире, мы его непосредственно осязаем, видим, натыкаемся лбами на его твёрдость, чувствуем сопротивление. А вы всё же уводите в какие-то абстракции и законы! Да, ведь, это материализованная гегельянщина с её «всеобщими», идолами, которые пожрали конкретное и живое! Не писал ли Маркс о Бэконе, что у него материя улыбается человеку своим поэтически-чувственным блеском? Не писал ли Маркс, что потом материализм стал «человеконенавистническим» в своей серости, геометричности, абстрактности? Не уводите ли вы в это холодное царство трансформированного Гегеля вместо того, чтобы жить, работать и мыслить в той сфере, которая улыбается своей чувственностью? Не хотим мы этих абстракций, ощипанных мёртвых павлинов, из которых вы выщипали все их роскошные перья! Да и к тому же, кроме Маркса вот вам ещё две ссылочки:
№ 1. Ссылка на Гёте (Гёте о «Systeme de la Nature» Гольбаха):
«Судя по заглавию, громко возвещавшему, что в книге излагается система мироздания, мы, естественно, надеялись, что автор поведёт речь о природе, об этой богине, которой мы служили… Но как же велико было наше разочарование, когда мы стали читать его пустое атеистическое разглагольствование, в котором потонули без следа земля и небо со всеми красотами и созвездиями. Здесь говорилось о вечной материи, которая находилась в вечном движении, причём одно это движение… должно было создавать бесконечные феномены бытия. Это нас, впрочем, даже удовлетворило бы, если бы автор из этой своей движущейся материи действительно сумел развернуть перед нашими взорами всю вселенную. Однако, он знал о природе не больше нашего, ибо, установив несколько общих понятий, он сейчас же покидает их для того, чтоб превратить также и то, что является высшей природой, в ту же материальную, весомую, хотя и движущуюся, но бесформенную природу» («Dichtung und Wahrheit»[115]).
Ну, Гёте, как известно, пантеист[116], гилозоист[117] и так далее. А вот вам не кто иной, как сам ваш Гегель с его учёным колпаком! Вот вам.
№ 2. Ссылка на Гегеля:
«Чем больше возрастает доля мышления о представлении, тем более исчезает природность, единичность и непосредственность вещей; благодаря вторжению мысли скудеет богатство бесконечно многообразной природы, её вёсны никнут и её переливающиеся краски тускнеют. Живая деятельность природы смолкает в тиши мысли. Её обдающая нас теплом полнота, организующаяся в тысячах привлекательных и чудесных образований, превращается в сухие формы и бесформенные всеобщности, похожие на мрачный северный туман» («Философия Природы»)[118].
Эти вопросы мы ставим в порядке сократовской