Философские арабески - страница 51

, что и было реализовано в марксизме на основе, разумеется, не сепаратного «самодвижения понятий», а на широком фоне действительной жизни.

У Гегеля поэтому целые клубки мистических узлов: Дух — вне времени, но развивается (ибо он «развивается» логически, как понятие); природа во времени, но не развивается; земля — плодоносная основа жизни, и есть даже «generatio aequioca»[193], но виды не эволюционируют и т. д. Здесь — внутренняя боязнь того, что сам дух окажется порождением, историческим порождением материи, поскольку живая материя, т. е. ощущающая материя, возникает из материи неорганической, т. е. неживой (но не мёртвой, не умершей, а не начавшей жить), а материя мыслящая, в свою очередь, возникает из материи только ощущающей. Замечательное учение Гегеля о «мере», об «узловой линии мер», о прерывности непрерывного, о скачках, о переходе количества в качество, о новых качествах и т. д. вступает в конфликт с его идеализмом и, наоборот, получает блестящее подтверждение в данных науки, хотя эта наука большей частью и не имела никакого понятия о диалектике. Нужно было бы кинематографическую картину истории мира развёртывать задом наперёд, чтобы иметь аргументы за приоритет сознания. Но так как этой операции проделать нельзя, то вывод неизбежен. Мы твёрдо знаем, что до определённой полосы в развитии земли жизни на ней не было. Мы твёрдо знаем, что эта жизнь возникла. Мы так же твёрдо знаем, что наличие жизни стало фактом до появления человека. Мы твёрдо знаем, что человек произошёл из других видов животных. Первоначально само живое, это кусочки живого белка с зародышевыми формами т. н. «психического», как своего свойства. Так как же, прикажете это что ли считать великим мировым «Разумом», «Богом» и т. д. ? Явный вздор! Такой же вздор, как телеология[194], над которой Гёте остроумно издевался в «Ксениях», иронически утверждая, что пробковое дерево создано для того, чтобы делать пробки для бутылок. Ясно, что такие примитивные взгляды на мироздание грубо антропоморфичны.

Приписывать «душу» звёздам, «Разум» миру и т. д., это значит судить по аналогии с человеком, потенцируя его, человека, свойства (всеведение, всеблагость, вездесущее и т. д.). Правда, в аналогиях часто заключается нечто рациональное, и не раз история науки была свидетельницей необычайно плодотворных аналогий. Но есть факты и факты. Ровно ничто не говорит за такую аналогию. И вся наука; вся действительная наука, говорит против такой аналогии. Так где же основание для идеалистических утверждений? Для возвращения к анимизму дикарей?

Маркс писал в «Святом Семействе»:

Абстракция человеческого сознания, отодранного от человеческой телесности, превращённого в «существо» и перенесённого на весь мир — в этом суть идеализма.

Но мы здесь должны снова сказать, что уже в самой этой абстракции заключается громадная измена диалектике. А именно: раз «мышление» абстрагируется от «мыслящего», то, ведь, и разрушается та целостность, о которой такими соловьями залётными и так красноречиво поют те же идеалисты, когда говорят о жизни! (И здесь, т. е. в тезисе о целостности) вполне правы. Так как же выходит дело? Неужели непонятно, что отодрав «дух» от «тела», вы «дух» превратили в ничто, а тело — в труп! Прямо смешно видеть, как солидные люди, после пламенных протестов против грубого эмпиризма, рационализма, вивисекторской науки, умерщвления живого; после торжественных од во славу «целостности», «целокупности», «единства», «индивидуального целого» и проч. И проч., вдруг берутся за человека, раздвояют его, отделяют мышление от тела и воображают при этом, что тело сталось телом, а мышление — мышлением! Нет, дорогие философы! Никакого «саморазвития понятий» и никакого «шествия духа» и никакой прочей метафизической чертовщины реально быть не может именно потому, что вы, вопреки учению о диалектической целокупности