Философские арабески - страница 54

, и количественно, и качественно. Поэтому имеются качественные ступени «психического», являющиеся инобытием качественно-различной структуры в пределах самого органического мира. Инстинктивное влечение не есть разумное целеполагание: разумное целеполагание есть качественно-специфическая способность. Ощущение ещё не есть мышление: мышление есть качественно-специфическая способность. И, с другой стороны, растение не есть животное, хотя и то, и другое — живое; человек не есть полип, хотя и то, и другое — животное. Переход от ощущения к мышлению диалектичен, т. е. мышление есть новое качество сознания, и нельзя всего топить во всем без всякого разбора. Считать историческую эволюцию одним количественным изменением, непрерывным увеличением того же, значит не только изменять диалектике, но, изменяя диалектике, поворачиваться спиной к действительности: ведь для материалистов дело не в том, чтобы что-либо соответствовало «понятию», а чтобы понятия соответствовали действительности.

Мы из опыта знаем, что мышление есть свойство организма особого типа, с головным мозгом, его полушариями, нервной системой. Абсурдно предполагать диалектическое мышление у солитера или полипа. Научно мы видим исторические фазисы развития живого, исторически сложившиеся различные структуры этого живого и качественные их особенности. Но в природе мы видим и скачок от неорганического мира к органическому. Что здесь есть скачок, видно уж хотя бы из того, что до сих пор нам не удаётся искусственно воспроизвести живое вещество. Живое представляет целый ряд качественных особенностей, и в числе этих особенностей, как инобытие особенных (органических, материально-живых) свойств есть свойство «психического». Нет ни единого намёка в природной действительности, чтобы дать нам основание вменять психическую жизнь камням, кислороду, раскалённой солнечной массе, застывшей луне, падающему метеориту, бревну или стальной болванке. От неорганической природы к природе органической развитие идёт через диалектический скачок. Это не значит, как думают виталисты (о них у нас будет речь идти позднее, мы возьмёмся и за них!), что тем самым все живое не подлежит основным закономерностям природы. Но это значит, что отсюда начинаются новые свойства и общие закономерности природы проявляются здесь в специфической форме.

Некоторые мудрецы из ультра-позитивистов заключают, что мы вообще не можем говорить даже о сознании другого человека, и что здесь налицо суждение по аналогии, перенесение своего сознания на другого человека, сознания которого мы никак не чувствуем. Но как мы недавно заметили уже, есть аналогия и аналогия. Каждый час в любом акте сотрудничества и борьбы, в теоретической или практической работе, правильность этой «аналогии» подтверждается: мы предвидим действия человека, мы понимаем его «речевые реакции», мы поступаем сообразно этому, мы получаем соответствующий результат. То, что сознание «другого» не есть непосредственно «моё» сознание, нас крайне мало беспокоит: мы его познаем через объективное, вплоть до двигательных реакций, мимики, т. наз. «выражения лица» и проч. Но это говорит лишний раз о нераздельности «духа и тела»: это аргумент не за агностицизм дешёвого пошиба, а аргумент за диалектический материализм.

Возьмем другой исторический процесс, процесс одомашнивания, «приручения», животных: лошади, коровы, овцы, собаки и т. д. Разве вся практика (многотысячелетняя!) этого процесса и процесса использования этих животных не говорит нам об их психической жизни? Ведь, материализм её нисколько не отрицает, как полагают некоторые, а считает, что она есть инобытие «объективно-физиологических» процессов. (Зато сколько людей, мнящих себя материалистами, говорят: «это — нервное», а вот это — «чисто психическое», точно может быть психическое наряду с физиологическим, нервным! Или противопоставляют — ещё чище! физиологическое, или «физическое», «нервному»!).

Но revenons à nos moutons[206], на этот раз в буквальном смысле слова. Так вот, любой охотник знает, какая собака у него умнее, и понимает, что собака понимает его, охотника. Здесь, скажут, тоже аналогия. Совершенно верно. Только не такая аналогия (глупая!), которая приписывала бы совершенно антропоморфно собаке всю силу суждения человека. Но всё же аналогия. Однако, эта аналогия подтверждается гигантской, бесконечно длительной и бесконечно разнообразной практикой.