Флирт с баронессой - страница 14

ее прогулкой по Сандерленд-Xаусу, огромному лондонскому особняку своего дяди.

Слуги были удивлены; Макс никогда раньше не приводил юную леди в дом своего

дяди.

Однако вечерних развлечений не было: им придется подождать, объяснил

он, до ее представления. Затем будут балы в Алмаке, концерты в Ковент-Гардене,

бесчисленные спектакли и частные приемы, пикники на природе, полночные ужины и

венецианские завтраки.

«Но, Макс, кто меня пригласит куда-нибудь?» - волновалась Пру во время

одной из утренних поездок по Гайд-парку. «Я никого не знаю в Лондоне!»

Его ответ был так же прост, как и высокомерен. «Вы знаете меня».

Без каких-либо подсказок он обещал оказать ей всяческую помощь в

обществе. Он представит и Пру, и ее сестру всем самым важным людям в Лондоне,

таким образом гарантируя, что сестры Уэверли будут завалены приглашениями.

Он даже пообещал дать бал в Сандерленд-Xаусе, специально для введения

Пру и ее сестры в общество; что само по себе, безусловно, было бы достаточно, чтобы

сделать Cезон любой молодой леди безудержным успехом. Поступая так, он надеялся

ослабить чувство вины за то, что едва не утопил леди Уэверли, хотя, конечно, не

раскрыл Пру истинную мотивацию своей необычайной щедрости.

Ноябрь сменился декабрем, и Макс, обязанный провести Рождество в

Брекинридже - усадьбе герцога Сандерленда - был вынужден покинуть Лондон. Он бы

остался, если бы мог, как он объяснил Пру. Но, хотя он мог очень легко отказаться от

чьих-либо притязаний на свое время, у него был долг перед дядей. Он бы пригласил

Уэверли в Брекинридж, сказал он, если бы леди Уэверли не былa так нездорова.

Подарив Пру красивый золотой футляр для ее визитных карточек в качестве подарка к

Рождествy, он уехал в своем стильном фаэтоне, не планируя возвращаться в Лондон

до первого числа нового года. Макс, довольный собой и своей добротой к маленькой

американке, прибыл в Брекинридж с чистой совестью.

Сначала Пру не очень скучала по Максу. Подготовка к ее представлению ко

двору и последующему за этим Cезонy настолько увлекли ее после его отъезда, что у

нее почти не было времени думать о чем-то еще. Помимо многочисленных примерок,

были уроки танцeв, которые Пру обожала, и уроки французского языка, правописания, письма и этикета, которые онa презиралa. Очень скоро рутина уроков - уроки, уроки -

стали утомлять ее, и, поскольку недели шли, и никакой другой молодой человек с

большим количеством денег и быстрым ландо не прибыл, чтобы занять место Макса,

она начала скучать по своему старому приятелю.

Она даже подумала, повертев в руках маленький футляр с золотой

карточкой, что влюбилась в него, хотя он был не таким красивым, как ей бы хотелось.

Влюбленная или не влюбленная, одной мысли о влюбленности было

достаточно, чтобы не позволить ей скучать после полудня. Поспешив к столу в

гостиной, она села, чтобы написать мистеру Пьюрфою письмо пылающей страсти. Она

только успела отрезать прядь своих блестящих черных волос перочинным ножом, когда

дверь открылась, и Пейшенс на слабых ногах вошла в комнату. Миссис Драббл

19

последовала за ней, как будто боясь, что ее подопечная может в любой момент рухнуть.

Пейшенс совсем недавно почувствовалa себя достаточно хорошо, чтобы

наконец покинуть свою комнату. В течение нескольких недель ее единственным

упражнением была прогулка по полу ее спальни унылыми кругами - от кровати до

камина, от камина до окна и обратно. По вечерам она сидела в своей кровати, пока Пру

читала ей. Гостиная с большими окнами, выходящими на Кларджес-стрит, стала для

нее освежающей переменой обстановки.

Мгновение она стояла, моргая под сильным солнечным светом, струящимся

через окна.

Пру поспешно сунула прядь волос в конверт и запечатала его. «Я как раз

собиралась посидеть с тобой», соврала она, вскочив на ноги, пока ее сестра добралась

к дивану и села. Хотя Пейшенс все еще была бледной, худой и явно слабой, ее голова

была ясной, а зеленые глаза - яркими. Миссис Драббл обернула плечи Пейшенс шалью, которую она принесла, и начала разжигать огонь в камине.

«Думаю, пришло время написать еще одно письмо мистеру Бруму», сказала

Пейшенс ясным и сильным голосом. «Он не ответил на моe первoe».