Форсированным маршем (главы из книги) - страница 23

Тогда она, колеблясь, начала говорить на странной смеси польского и русского:

— Я заблудилась, возвращаясь в колхоз, где я работаю. Я полячка, депортированная.

Она рассматривала нас с испуганным видом. Палушович и Маковски выдвинулись вперед. Они заговорили одновременно со мной. Из этого потока объяснений она поняла, что мы тоже поляки, что мы сбежавшие заключенные, и что ей незачем бояться нас. От нахлынувшего волнения она бросилась ко мне в объятия и расплакалась от облегчения и радости.

— Бог не оставил меня, — не переставала повторять она.

Двое других поляков неуклюже трепали ей волосы, похлопывали по спине.

Это была трогательная сцена. Слишком трогательная и шумная для сдержанных людей. Смит отходил в сторону, чтобы проверить окрестности. В конце концов, он бросил нам по-русски:

— Ну, все, хватит. Вы забыли, где мы? Ради бога, пойдемте в укрытие.

Группа тотчас рассеялась, и мы принялись искать надежное место.

Ее звали Кристина Поланска, и ей недавно исполнилось семнадцать лет. Вот уже два дня она ничего не ела и была крайне голодна. Мы порылись в мешках и отдали ей остатки еды. Она поглотила их с глубоко сосредоточенным видом, как полуживой от голода зверь. Время от времени девушка шмыгала носом и вытиралась изнанкой рукава. Мы были очарованы ею. Присев на корточки, мы не отрывали от нее глаз. Только Смит держался в сторонке. Он тоже рассматривал ее, но с более безразличным видом. Затем она прекратила есть и сказала нам свое имя.

— Я не заблудилась, — объяснила она нам, — а сбежала из колхоза. Я иду уже несколько дней, — затем, после паузы: “Вы первые господа, которых я встретила с тех пор, как покинула свой дом”.

Она сильно подчеркнула это слово “господа”. Я осведомился:

— Где ты жила, Кристина?

— У моего отца была ферма возле Люка в Галиции. Я видела его в последний раз в 1939 году. У меня больше нет дома.

Американец прервал нас, чтобы обсудить вопрос о ближайших планах. Ночь наступает, заметил он, разумно считая, что нужно идти вверх к северу вдоль реки, пока не найдем место, благоприятное для переправы завтра рано утром. По его мнению, было бы неразумно вновь окунаться в воду сегодня вечером. По крайней мере, мы спали бы в сухой одежде.

Все согласились с этим. Мы прошли шесть или семь километров вдоль реки, окаймленной деревьями. Я несколько раз заметил, что Кристина смотрела на Смита. Она с ним не разговаривала. Я думаю, что девушка чувствовала: этот спокойный и задумчивый человек — единственное препятствие для нахождения ее среди нас. Мы, поляки, разговаривали с ней. Смит ничего не говорил.

Была уже глубокая ночь, когда мы разыскали место для ночлега. Соорудили укрытие у ствола свалившегося дерева. Затем разостлали мешки для нашего новобранца. Совершенно доверчивая, она свернулась клубочком между нами и заснула. Наш сон был более прерывистым, чем ее, потому что мы, как обычно, караулили по очереди. Она спала без просыпу, как уставший и забывшийся от холода ребенок. Она еще спала, когда с первым лучом солнца Смит дотронулся до моего плеча, и знаком показал мне отойти с ним в сторонку.

Он сразу приступил к сути:

— Что будем делать с ней, Слав?

Я ждал этого вопроса, но не знал, что ответить.

— Надо бы спросить об ее планах.

Это был уход от проблемы, и я прекрасно осознавал это. Краем глаза я заметил Маковски, который разговаривал с Палушовичем. Они шли в нашем направлении. Колеменос шел за ними. Через минуту двое остальных тоже вышли из укрытия, чтобы присоединиться к нам.

— Отлично, — сказал американец, — у нас пленарное заседание.

Мы, конечно, посовещались, но не решили основной проблемы. Возьмем ли мы девушку с собой? Основной вопрос был в этом. Заключение нашего разговора было таково, что мы поговорим с Кристиной и примем дальнейшее решение.

Мы мягко разбудили ее. Она зевнула, потянулась. Села и, улыбаясь, посмотрела на нас, по-настоящему счастливая тем, кого видит. Мы ответили ей той же монетой за нашими бородами, плененные этой очаровательной улыбкой. Затем собрали немного еды и поели в тишине, пока поднималось солнце. Палушович немного принужденно откашлялся и спросил Кристину, как она дошла до того места, где мы ее нашли, и куда она направлялась.