Фотоаппарат - страница 35
69) Иногда я просыпался среди ночи и даже не открывал глаз. Я лежал с закрытыми глазами и касался рукой руки Эдмондссон. Я просил ее меня утешить. Она нежным голосом спрашивала, что такое случилось, что мне нужно утешение. Утешить, — повторял я. Но что же случилось? — спрашивала она. Утешить, — говорил я (to console, not to comfort).[9]
70) But when I thought more deeply, and after I had found the cause for all our distress, I wanted to discover its reason, I found out there was a valid one, which consists in the natural distress of our weak and mortal condition, and so miserable, that nothing can console us, when we think it over.[10] (Паскаль, «Мысли»)
71) После дневного сна я вставал не сразу. Нет, я предпочитал подождать. Рано или поздно появлялся импульс, который позволял мне двигаться, не осознавая своего тела, с такой легкостью, которую нельзя запланировать.
72) Эдмондссон хотела вернуться в Париж. Я отвечал уклончиво: мне не хотелось двигаться с места.
73) Когда мы ели в гостиничном ресторане, я чувствовал на себе взгляд Эдмондссон. Я молча продолжал есть. Но я мечтал подняться к себе в комнату, остаться в одиночестве. Мне больше не нравилось чувствовать на себе взгляд. Не нравилось, что меня видят.
74) Мне больше не хотелось разговаривать. Я не снимал пальто даже в номере и целый день метал дротики.
75) Эдмондссон называла мое состояние угнетающим. Я не возражал, только продолжал метать дротики. Она просила меня перестать, я не отвечал. Я отправлял дротики в мишень, потом шел их подбирать. Стоя у окна, Эдмондссон не отрываясь смотрела на меня. Она еще раз попросила меня остановиться. Я изо всех сил метнул в нее дротик, и он воткнулся ей в лоб. Она упала на колени. Я подошел к ней, дрожащими руками выдернул дротик. Ничего страшного, — сказал я, — просто царапина.
76) У Эдмондссон текла кровь, я вывел ее из комнаты. Мы спустились к стойке портье. Забегали по коридорам в поисках врача. Я усадил ее в кресло в гостиничном холле, выбежал наружу. Но куда бежать? Я метался по улицам туда-сюда. Останавливался, возвращался назад. Когда я вернулся в отель, несколько человек окружили Эдмондссон, накинули ей на плечи одеяло. Какой-то мужчина шепотом сказал мне, что ее отвезут в больницу, что скорая вот-вот приедет. Мне стало дурно, я больше не мог никого видеть, прошелся по гостинице, выпил виски в баре. В конце концов, появились врачи. Я помог Эдмондссон встать, я поддерживал ее за талию, она опиралась на мое плечо. Мы вышли на улицу, сели в катер. Тут же заработал мотор, и катер понесся на полной скорости между двух огромных снопов. Я сидел впереди, не закрывая глаз, и ветер дул мне прямо в лицо. Я обернулся и увидел на задней скамейке Эдмондссон: мертвенно-бледное лицо и красно-черная шерстяная материя на плечах.
77) Эдмондссон легла на скамейку, накрыла грудь одеялом. Она лежала вытянувшись, голова у нее была приподнята, глаза открыты. Мы мчались на полной скорости по каналу, обходя другие суденышки. Я смотрел на санитара, который стоял за рулем в кабине. На каждом повороте Эдмондссон крепче вцеплялась в скамейку. Во время одного длинного виража руки у нее ослабли, пальцы разжались, и она упала. Санитар помог мне ее поднять и усадить на дно катера, спиной к скамейке. Она была без сознания. Когда мы приехали в больницу, Эдмондссон понесли. Я шел рядом с санитарами, сжимая ее руку в своей. Мне сказали подождать в коридоре.
78) Я ждал, сидя на стуле. Коридор был пустой, белый, бесконечно длинный. Не было слышно ни звука, только запах эфира — испарение смерти, явное, конкретное, от которого мне делалось дурно. Я скрючился на стуле, закрыл глаза. Иногда появлялись люди, проходили мимо меня и исчезали в дальнем конце коридора.
79) Я встал и сделал несколько шагов в сторону. Медленно двинулся от своего стула по коридору. Я прошел за стеклянную дверь и оказался в узком и очень темном помещении служебным лифтом и лестницей. Я опустился на нижние ступеньки и так сидел, прислонившись к стене, пока не услышал наверху шум. Я встал и поднялся по лестнице. На площадке я повернул налево и пошел по длинному коридору. По обе стороны коридора под потолком были окна. Я остановился, чтобы спросить санитара, не подскажет ли он мне… я не знал, что. Он странно посмотрел на меня и проводил взглядом. Я ускорил шаг, поднялся по другой лестнице. На третьем этаже я сел на диванчик напротив лифта. Через какое-то время автоматические двери открылись. Я вошел в кабину. Кабина была серая и просторная. Я нажал на кнопку нижнего этажа. Автоматические двери закрылись. Кабина пришла в движение и стала медленно опускаться. Потом встала. Автоматические двери открылись. Я вышел и толкнул стеклянную дверь, ведущую в коридор, — за ней стояла Эдмондссон.