Французская Советская Социалистическая Республика - страница 7

— Ну, герой, знаешь, как раньше называлась бы твоя новая должность? Комиссар республики! И если бы тебе выписывали мандат, то в нем бы указали, что обладаешь всеми чрезвычайными полномочиями, абсолютной полнотой власти с правом расстрела на месте.

— До этого, пожалуй, не дойдет, — улыбнулся я, но Илья Петрович резанул:

— Не скажи. Мы идем туда не польку-бабочку танцевать.

Я прикусил язык. Дальше была пауза.

— Ладно, — сказал Илья Петрович, — считай — проехали. Комитет доволен, что назначен наш человек. В ЦК имелась другая кандидатура. Идеолог хотел придать этой акции в первую очередь идейно-политический характер. В Министерстве обороны, как ты догадываешься, тоже были свои соображения. В общем, ни те, ни другие не хотели усиления Комитета. Но ты такой цирк на Секретариате устроил. Рассмешить портреты — это удается раз в сто лет.

— Ничего я им веселого не рассказывал.

— Положим. Но вопрос уже был решен. А под занавес обязательно кто-нибудь анекдот в клюве приносит. Для разрядки напряжения. Тут же почище вышло. Человек, который в голове держит все интимные подробности жизни Франции, это произвело эффект.

— То есть я выступил в роли клоуна?

— Удачно выступил. Боялись, что комитетская кандидатура предстанет в облике стального генерала с ежовыми рукавицами. Таких до сих пор в ЦК не любят. А тут выпустили ученого клоуна. Раз смешно, значит не страшно. И Генеральный этот нюанс мигом усек. Возражений по твоей кандидатуре не было.

— Однако Комитет намечал другое лицо? — угадал я.

— Человек предполагает, а Бог располагает, — вздохнул Илья Петрович. И потом, с чего ты это взял? Разве я тебе что-либо сказал? И потом — все хорошо, что хорошо кончается.

— И потом — суп с котом! — в тон добавил я. Кое-что для меня прояснилось. — Значит так: тот, кого намечал Комитет, гораздо опытнее и компетентнее меня, но Францию я знаю лучше.

— А ты чего волнуешься? — всполошился Илья Петрович. — Ты же теперь можешь входить в кабинет к председателю, ногой открывая дверь.

Я сделал вид, что не услышал, и продолжал:

— На Францию я потратил десять лет своей жизни. Однако у нашего управления более широкая деятельность. На начальника управления я не потяну. Не соответствую должности. Вернувшись, я сяду на другую страну. Если мне, конечно, дадут другой отдел… Я здраво оцениваю свои возможности. Так и передайте.

— Передам, — без улыбки пообещал Илья Петрович. — Но…

— Комитет в меня не верит?

— Верит. Кстати, знаешь, как тебя называют? В коридорах, конечно. Да не крути носом. У всех у нас своя кличка. Меня, например, называют Дедом. Не слыхал? Слыхал? То-то. А тебя — Фишером!

Я задохнулся от обиды.

— Ну и горяч ты, — протянул Илья Петрович. — Ну и горяч! Ты чего подумал? Ты чего вообразил? Да нет, не евреем Фишером — ну как не стыдно! а шахматистом, Бобби Фишером. Помнишь такого чемпиона, который в шахматы играл гениально, а в жизни был, как ребенок? Так вот, то, что ты «французскую партию» разыграешь с блеском, у Комитета нет сомнений. Но кроме дела есть еще суета сует, и в этой житейской суете ты, прости меня, младенец. Акцию мы задумали значительную, звучную, такое не на каждую ударную пятилетку выпадает. Многие надеются на ордена и чины. Многие, извини меня за прозу, засиделись. И в этом смысле надо дело не только провести, но и уметь подать, чтобы в ЦК поняли — мы тут не лаптем щи хлебаем. А подать — это тоже искусство. Между прочим, не ты один «на Франции» сидишь, и не только твой отдел. Многие сидят во Франции, и не десять, а двадцать лет. Бойцы, как говорится, невидимого фронта. Да ты их прекрасно знаешь. Но бойцам-невидимкам иногда хочется, чтобы их увидели, увидели при жизни, а не клали пышный венок на их могилы.

— Мы делим шкуру неубитого медведя.

— Эх, Борис Борисыч, Бобби Фишер… Бэби Фишер ты! Не сечешь тонкостей. Думаешь, перед тобой сидит «старпер», который лишь побрякушками для наших ребят озабочен. А ты, мол, выше всех этих глупостей и о деле печешься. Я же тебя насквозь вижу. Но скажи, какая была самая удачная акция Комитета за последние годы?

— Германия.

— Правильно. Вывели ФРГ из НАТО, лишили американцев лучшего плацдарма, получили вторую Финляндию. Без единого выстрела перевернули всю карту Европы. Ну и что? Нам сказали спасибо? Дали три ордена и одно генеральское звание. А ребят надо было озолотить за это. Но, видишь ли, акция неэффективная в глазах ЦК. Подумаешь, еще одно нейтральное государство. У тебя же в руках будут такие козыри…