Французская военная миссия в России в годы Первой мировой войны - страница 38

. В этой обстановке союзники попытались вмешаться и в «губительную экономическую ситуацию», о которой Лавернь трубил всю весну 1917 года. Ее пытались разрешить с помощью аккумуляции сил всех западных промышленников: в конце мая — начале июня «Таффанель собирал совещание промышленников с американцем Хендерсоном и Вандервельде, чтобы оживить экономическую жизнь России»[331].

Летом 1917 года получили разрешение организационные вопросы, связанные с деятельностью Миссии. С 28 июня 1916 года по июнь 1917 г. генерал Жанен неоднократно телеграфировал в Военное министерство, добиваясь уточнения его полномочий по отношению к многочисленному французскому военному персоналу в России[332]. Ответ последовал лишь в июле 1917 года: согласно новому предписанию все французские офицеры вне зависимости от длительности пребывания подчинялись либо военному атташе, либо главе французской Миссии. Полномочия главы миссии в отношении персонала соответствовали тем, что устанавливались для командиров подразделений в колониях и протекторатах и прописаны в декрете Президента Французской республики от 4 апреля 1911 года[333]. Таким образом, французское военное руководство запоздало завершило реорганизацию представительства в России и выстроило жесткую субординацию внутри Миссии.

Если до реорганизации военного представительства в России каждый французский офицер понимал Миссию, прежде всего, как личную задачу или как совокупность обязанностей, положенных ему по должности, то генерал Жанен ощущал себя ответственным за координацию и работу всех французских военных на территории союзной страны. Руководство Миссии стало приобретать «антропологические черты», о чем красноречиво свидетельствует предписание Жанена офицерам Миссии от 13 марта 1917 года. Отныне на повестке дня стояла не только профессиональная компетентность сотрудников в рамках возложенных на них задач («добыть сведения», «составить мнение», «знать свой фронт», «координировать военные усилия»), но и умение наладить диалог с русскими военнослужащими. Жанен предписывал офицерам «вести себя не как в завоеванной стране, не как в гостях», но быть товарищами простыми, сердечными и сдержанными, подавать пример усердной работы и достойной жизни. Он подчеркивал, что «русские охотно констатируют превосходство других, но не любят, когда им об этом напоминают», и, как следствие, чтобы добиться от них принятия каких-либо новшеств, русских нужно подвести к тому, чтобы они сами этого потребовали[334]. Подобные советы французские офицеры охотно принимали на вооружение, в качестве примера можно привести такую оценку поведения сотрудника авиационной миссии Люберсака: «Он знает правила, позволяющие подчинять русских: вежливость, лесть по отношению к вышестоящим, равно как и к нижестоящим, никогда не позволять себя обижать: так, он потребовал, чтобы один полковник принёс ему извинения за действия какого-то генерала…»[335]. Исследователь Артур Бенето отмечает, что вследствие многочисленных предрассудков, окутывавших франко-русский альянс, отношения между французскими и русскими военными строились, как правило, по принципу «доминирующий-подчиненный» (в роли доминирующего представителя союза, безусловно, выступала Франция). Некоторые офицеры Третьей Республики подчёркивали, что русские подобны детям, подвержены частым сменам настроения, мечутся из крайности в крайность, от детей у них — слезы и раскаяние, упрямость, страсти и фатализм. Считалось, что русские не могут в течение продолжительного времени выполнять какое-то действие, их нужно постоянно поощрять, тогда можно добиться результата[336].

Появление подобных тенденций можно связать не только с процессом централизации Миссии, но и с революционными событиями в России, стремлением удержать ситуацию в своих руках.

Между тем, опыт реорганизации военного представительства Франции в России был применен в Румынии и в ходе реорганизации сербской армии на Корфу в 1916 году.

Несмотря на то, что в начале войны Сербия практически не представляла для Франции стратегического интереса, Церское и Колубарское сражения коренным образом изменили ситуацию — союзники высоко оценили потенциал сербских войск