Французы и русские в Крыму. Письма французского офицера к своей семье во время Восточной войны 1853–1855 гг. - страница 44

В эти четыре часа, в нашем лагере всё было перевернуто вверх дном. Мы видели большое число лошадей, стремглав скакавших через всякие препятствия и искавших несуществовавшего убежища; затем летели палатки, барабаны, бочки, подхваченные бурей… Мы совсем не были приготовлены для борьбы со стихиями и только около полудня могли возвратиться в лагеря, или скорее в местность, где был лагерь. Здесь всё было перемешано, не осталось на месте ни одной палатки, и никакого следа кухонь!

Ветер продолжался до 5 часов вечера, хотя и менее сильный, но всё-таки не позволявший развести огни! Вся армии была осуждена в этот день завтракать и обедать запасными сухарями с небольшим количеством свежего свиного сала.

Ночью тишина сменила ураган и на следующий день пришлось исправлять все повреждении, при чём неунывающая французская веселость появилась вновь, как в лучшие дни.

В море потери были более серьезны. Двадцать французских и английских судов, нагруженные запасами были выброшены на берег и разбились о скалы; пароходы испытали ту же участь. Кроме того военные суда понесли большие аварии.

Сегодня, когда погода совершенно исправилась, мы почти забыли о бурном дне 14/2-го числа.

Под Севастополем 20/8 ноября 1854 г.

Благодаря следовавшим до сих пор серьезным событиям, я не позаботился описать вам подробности нашего водворения в лагерь и о тамошней службе.

Солдаты и офицеры военного отряда помещены под походными палатками и это положение, превосходное во время хорошей погоды, и особенно во время похода, представляет важные неудобства, когда очень продолжительно и если при этом солнце сменяется дождем. Почва, размятая ногами, не представляет более никакой преграды, являясь липкой грязью, которую невозможно обойти. В лагерях также все ходят по грязи, как и в траншеях. Везде мокро, всякий старается сидеть в палатке и если защищен от прямого дождя в спину, то не избавлен от необходимости лежать в грязи; нет ни соломы, ни ветвей, чтоб подостлать ее. Солдаты спят под этими маленькими палатками один возле другого по шести человек, и так как каждый имеет одеяло, то они расстилают три по земле, по грязи, а тремя укрываются; подкладывая под головы ранцы с вещами.

Так как очень трудно найти дров даже для приготовления пищи, то невозможно вполне высушить носильных вещей. По приезде сюда у нас еще был кустарник и несколько рощиц, теперь же остались только корни от них, которые надобно выкопать. У нас совсем не будет дров, если кампания продолжится, и флоту необходимо придется идти за ним в Варну.

Раздача жизненных припасов производится довольно правильно, и солдаты получают свои пайки хлеба и мясную порцию, как во Франции. Когда нельзя привезти припасы в лагеря из Камыша, находящегося более чем в 4-х километрах, то производится раздача запасов, состоящих из сухарей и свиного сала.

Каждый солдат имеет постоянно в запасе провизию на неделю.

По случаю недостатка воды и затруднения высушить белье, наши бедные рядовые осуждены на долгую носку одной рубахи, и если даже случайно выберется хороший день, они не могут воспользоваться им и помыть сорочки, находясь в постоянной работе, для которой требуется также хорошее время, а именно: для очистки лагеря и его окрестностей, зарытия кухонных остатков, чистки палаток и проч. Каждый имеет свой урок.

Наша наличность в батальоне дошла до 750 человек и едва остается по два офицера на роту. Каждый день полк должен отделять батальон в 500 человек для прикрытия траншей и особый отряд в 200 различных рабочих. Если же исключить еще кашеваров, остающихся в лагерях, дежурных, погонщиков мулов, людей, занятых полицейскою службою, нездоровых, остающихся в палатках и других… то в каждом батальоне насчитывается едва 500 человек, которые должны быть назначены в прикрытие. Поэтому выходит, что каждый человек находится на службе через два дня в третий и 200 человек сверх 500, которые не в прикрытии, проводят ночь в траншейной работе и таким образом для каждого приходится в среднем три ночи работы на одну ночь отдыха.

Может быть вы думаете, что такие слишком даже большие тягости, понижают нравственное состояние наших солдат? Вовсе нет. Каждый понимает, что этого требует необходимость, которую положительно нельзя избежать и всякий несет свою участь без жалоб и без желания отделаться от неё, и даже часто служба исполняется с песнями и прибаутками.