Французы и русские в Крыму. Письма французского офицера к своей семье во время Восточной войны 1853–1855 гг. - страница 43

Возвратившись в лагеря по окончании дня, когда моя служба кончилась, мне посчастливилось встретиться с аббатом Профиле, с которым я ехал из Парижа до Авиньона, когда он отправлялся на службу духовником на военный корабль. Теперь же он назначен в Восточную армию. Этот молодой священник, живший в Париже со своею матерью в полном довольстве, испросил и получил должность духовника во флоте. По прибытии в Камыш, чтоб не оставаться без дела, он выпросился принять участие в отряде, сформированном из моряков. Я его встретил на поле битвы, утешающего раненых, напутствующего умирающих и находящего для всех сердечные слова.

Мое письмо довольно длинно; часть ночи я провел за ним и если в нём есть ошибки или пропуски, я вам сообщу о них позднее.

Засыпаю от усталости.

Взгляните на карту Севастополя и его окрестностей, сделанную офицерами Генерального Штаба и напечатанную в Атласе осадных действий генерала Ниеля. Она находится у книгопродавца-издателя Дюмень, 18, улица Дофина, Париж.

Под Севастополем 17/5 ноября 1854 г.

В лагерях продолжается разговор об Инкерманском сражении. Кажется, судя по слухам, доходящим до нас из штабов, генерал Канробер в согласии с лордом Рагланом решился испробовать 6 ноября/24 октября штурм Севастополя открытой силой.

Предупрежденный о сем Меньшиков, чтоб расстроить ото предположение, захотел предпринять наступление, и два великих князя Михаил и Николай, приехавшие за два дня с сильными подкреплениями, одобрили намерения генерала.

Великие князья, действительно находились среди своих солдат с начала действий и электризовали их своим присутствием, и только, когда большая часть их войск перешла Черную по Инкерманскому мосту, они также оставили поле сражения и отправились на правый берег реки.

Отступление русских произошло почти всецело на Инкерманский мост, составляющий продолжение шоссе на много сотен метров, среди болота. Этот узкий проход не был бы возможен для движения, если б союзная армия с большею заботливостью не ознакомилась с местностью, соседнею с английскими позициями. Действительно, над мостом и шоссе господствует бугор, который был занят нашими солдатами около 2-х часов, и с этого пункта легко можно было обстреливать продольно мост и шоссе.

При окончании дела в рядах русских распространилась молва о падении Севастополя, и это, кажется, было причиною, которая окончательно заставила неприятеля отступить на правый берег Черной: должно быть в городе оставался очень слабый гарнизон, так как все здоровые люди, около 5–6 тысяч генерала Тимофеева, послужили к укомплектованию корпуса генерала Соймонова.

Если бы генералу Форе да вдохновение генерала де Лурмеля…

В числе потерь англичан кроме убитого генерала Каткарта, упоминают о генералах Странгвей и Гольди, затем между ранеными находятся генералы Адамс, Кодрингтон, Торинг, Бентинк и другие, имена которых я не удержал в памяти.

Два первых батальона, отправленные генералом Боске на помощь англичанам, принадлежали 6 и 7-му пехотным полкам: полковник де Кама вел батальон 6 полка и заметив, недолго спустя после своего прихода, что в стычке знамя его полка перешло к русским, понесся на лошади чтоб возвратить его, но пал сраженный пулею в грудь! Подполковник Гозе, видя его пораженным, в свою очередь бросился вперед и имел счастье возвратить знамя, которое вырвал из рук русских и привез в среду своих батальонов!

Но я никогда не кончу с той памятной и губительной битвой, если буду увлекаться желанием обрисовать все черты мужества союзников и их соперников, а потому необходимо остановиться…

На следующий день после Инкерманского сражения, начались правильные осадные работы, и уже не было слышно разговоров о предположении штурма открытой силой, следовательно, хочешь не хочешь, необходимо приходится провести по меньшей мере часть зимы на этом холодном плоскогорье.

Моя рота возвратилась в лагеря, и я снова вступил в командование ею, неся подобно товарищам траншейную службу.

Ночью 13/1 на 14/2 мне назначено было производить работу в траншеях с 200-ми человек моего полка. Было, чудесное, довольно мягкое время с чистым звездным небом. В 7 часов утра нас подняли, и мы вышли, чтоб отправиться в лагеря, как вдруг начался ветер и такой стремительный, что невозможно было стоять на ногах. Люди мои исчезли, как по волшебству и я сам счел более разумным растянуться на земле, чтоб не быть опрокинутым. Таким образом мы должны были оставаться на месте до 11 часов, не имея возможности встать, несмотря на чувство голода и всего в 500 метрах от лагеря.