Габриель Ламбер - страница 9

— Послушайте, дорогой Оливье, — сказал я ему, — вы что же, святой Георгий, чтобы знать все заранее?

— Нет, я стреляю довольно плохо, но у меня крепкая рука, и на поле боя я чертовски хладнокровен. Кстати, на этот раз я имею дело с трусом.

— С трусом… вызвавшим вас на дуэль?

— Это обстоятельство ничего не значит, наоборот, оно лишь подтверждает мое убеждение. Вы прекрасно видели, что, вместо того чтобы спокойно прислать своих секундантов, как это делается в хорошем обществе, он побеспокоился лично оскорбить меня. И еще, разве он не проходил дважды мимо, ничего не предпринимая, только не спуская с меня глаз. Потом, увидев, что я ухожу, принял это за мой испуг и только тогда проявил смелость. Этому человеку надо подраться на дуэли с кем-то из высшего света, чтобы реабилитировать себя. Он предлагает мне не дуэль, а сделку. В конце концов вы увидите все на поле боя… А, вот наконец и Нерваль, я уж думал, что он не придет.

— Я не виноват, дорогой, — входя, сказал вновь прибывший, — впрочем, я не опоздал. — Он достал из кармана часы и продолжал: — Пять часов. Вообразите, я выиграл у Вальжюзона что-то около тридцати тысяч франков, и мне нужно было дать ему возможность отыграться, пока его проигрыш не снизился до десяти тысяч. Итак, ты дерешься?

— О Боже мой, да!

— Александр пришел и сказал мне об этом в ту минуту, когда я проиграл две сотни луидоров и потому плохо слушал. Разве ты не взял бы двадцать девять, открывая козырную карту и имея первый ход?

— Конечно, взял бы.

— Так вот, я открыл пятерку треф; этот болван Ларри, который тасовал карты, сдал тройку себе и сделал глупость, как все, что он делает, поскольку туза и короля он сдал другому. Я уже проиграл десять тысяч франков, когда мне пришла хорошая идея отыграться в экарте с Вальжюзоном, — таким образом, я ничего не потерял, но и не выиграл. Вы не играете, Фабьен?

— Нет.

— И хорошо делаете, не знаю ничего глупее, чем игра. Это дурная привычка — я хотел бы избавиться от нее. Нет ли для этого какого-либо лекарства, доктор, но приятного лекарства, морального лекарства в соединении с хорошим гигиеническим режимом? К слову сказать, мой дорогой, где этот негодяй д’Арвиль отыскал своего ужасного повара? Не иначе как у какого-нибудь конституционного министра. Вчера он подал нам обед, который никто не мог есть. Ты, верно, пронюхал об этом и хорошо сделал, что не пришел. Ах, да, где ты дерешься?

— В Булонском лесу, аллея Ла-Мюэт.

— О, классические традиции! Знаешь, дорогой, там уже больше не дерутся с тех пор, как ты уехал на Гваделупу; теперь дерутся в Клиньянкуре или в Венсене. Там есть очаровательные места, открытые Нестором. Знаешь, это Христофор Колумб наших дней. Он дрался там с Галуа — великолепная дуэль! Ты знаешь, какие они оба храбрецы. Они обменялись тремя ударами шпаги и разошлись, довольные друг другом, как боги: «Numero Deus impare gaudet»[1]. Ну, ты видишь, какова моя латынь? И как подумаешь, что этот болван Ларри, который обставил меня сегодня со своей трефовой тройкой на двести луи, некогда получил в ущерб мне премию за школьный перевод…

— Ты отыграешься сегодня вечером. Мне кажется, господа, что пора отправляться, — заметил Оливье, — не следует заставлять себя ждать.

— Как мы туда поедем?

— У меня есть что-то вроде ландо, и шпаги уже там, — сказал я, — карета вполне приличного вида, никто никогда не догадается, кто в ней находится.

— Хорошо, пойдем.

Мы вышли, уселись в карете и приказали кучеру отвезти нас в Булонский лес, в аллею Ла-Мюэт.

— Кстати, — сказал Альфред, когда мы тронулись в путь, — у меня, возможно, тоже будет дуэль.

— И по какому поводу?

— Из-за тебя.

— Из-за меня?

— Да, помнишь, как недавно у госпожи Меранж ты сказал, что не знаешь на Гваделупе никакого господина по имени де Фаверн?

— Да, конечно.

— Я услышал тебя, когда играл партию в вист; это влетело мне в одно ухо и не успело еще вылететь из другого, как позавчера вдруг предлагают в клуб кого бы вы думали?.. Некоего господина Анри де Фаверна, называющего себя виконтом, хотя он неизвестно кто, я убежден в этом. Тогда я сказал, что нельзя принять этого человека в клуб, что Фаверны не существуют, что ты знаешь Гваделупу, как свой карман, и никогда не слышал об этих людях. Ему отказали. Это досадно, так как он хороший игрок, вот и вся история. Кажется, он узнал, что я был против него, и полон злобы против меня. На здоровье! Когда ему надоест злиться на меня, он скажет мне об этом, я его жду. Кстати, а ты с кем дерешься?