Галактическая лаборатория - страница 11
От нее очень нехорошо пахло. Вера поставила ведро на стол и села у окна. Ей совсем на хотелось разговаривать с этой неопрятной спившейся женщиной.
- Значит, ты моя дочка. Слушай, Наташа, пока бабки нет, я сбегаю за этим, - она выразительно щелкнула себя пальцами по горлу. - Только ты мне ручку позолоти. Я же твоя мамка.
- Меня зовут Вера. И денег я вам не дам. Вера Никитична не велит.
- Вера, Таня, Маня. Не все ли равно, как тебя зовут? Не велит! - передразнила Люба. - Я твоя мать. А мать ты должна слушаться. Ты, вообще, зачем приехала?
- На вас посмотреть, но вижу, что зря, - сказала Вера.
Она ушла в свою комнату и закрыла дверь. Минут через десять вернулась хозяйка. Она позвала Веру и спросила, где Люба. Вера рассказала об их разговоре.
- Правильно сделала, что денег не дала, - сказала Вера Никитична, - но из дома она улизнула. Опять напьется, дрянь такая. Давай, Вера, поедим и приступим к делу.
- Я еще не хочу есть, - сказала Вера.
- Нет, девонька, на голодный желудок разговоры говорить не гоже. Иди, умойся, поедим, а там и за дело.
- За какое дело? - Вере это начало надоедать.
- За наше общее, - сказала молодая женщина и улыбнулась.
Очень хорошо улыбнулась. Вера молча ей подчинилась: умылась, оделась, поела. После завтрака помыла посуду.
- А теперь идем в комнату, - хозяйка закрыла на замок входные двери, дверь комнаты, окна задернула плотными шторами и включила свет. - Что бы нам не мешали, - сказала она.
- Кто? - насторожилась Вера.
- А никто. То, что здесь я сейчас говорить буду, никто кроме тебя слышать не должен.
Она взяла с полочки альбом с фотокарточками и сказала:
- Давай сначала с семьей познакомимся. Я тебе все про всех расскажу. Так будет легче для общего понимания.
Альбом хозяйка открыла с конца. Последней в альбоме была ее фотокарточка в красивом брючном костюме. Рядом фото, наверное, ее старшей сестры: женщины лет тридцать пять - сорок. На следующей страницы, видимо, фотокарточки их матери и бабушки. Все женщины были похожи, а под фотокарточками стояли даты от тысяча девятьсот девяносто девятого года до тысяча девятьсот девяносто пятого под фотокарточкой старухи.
- Это ваши родственницы? - спросила Вера.
- К этим фоткам мы еще вернемся, - хозяйка перелистнула страницу. - Вот такой Люба вернулась домой. Это было четыре года назад.
С фотографии глядела на Веру еще молодая, но явно битая жизнью женщина.
- А вот Любина мама, твоя бабушка, Наденька. Это она перед смертью, в девяносто седьмом году.
Пожилая, даже старая женщина, сухая, маленькая, кривобокая какая-то смотрела с любительской фотографии.
- А вот Наденька с маленькой Любой.
Вера увидела на фотографии невысокую горбатую женщину, держащую за руку маленькую девочку. Очень на нее была Вера похожа на немногих детдомовских снимках.
- Наденька моя калечка была с рождения, - молодая женщина любовно гладила рукой фотокарточки. - Слабенькая такая, нервная, но другой-то не было, и быть не могло. Люба лет до двенадцати хорошая была девчушка. Ленивая, правда, и к учебе тупая, да Надюшка ее очень баловала. Леня, вот он, отец Любочки, умер, когда девочке пять лет было. По глупости умер. Нас дома не было, повезла я девчонок на майские праздники в Москву, а у него аппендицит схватил. Нас три дня не было, приехали, а он уже не жилец - перитонит, а скорую не вызвал сам - боялся.
- Постойте, в семидесятом году вы возили маленькую Любу и ее мать в Москву? Сколько же вам тогда лет было?
- Сколько было? Да только шестьдесят три года. Совсем еще молодая.
Вера недоверчиво на нее посмотрела:
- Вы смеетесь надо мной?
- Да ты пока вопросов не задавай, а слушай. Скоро все узнаешь. Вот Наденька с первенцем своим Витюшкой, здесь ему два годика. Да... - горько так сказала молодая женщина.
Вера заметила, что есть фотографии женщин, которых она видела в конце альбома, только там они стояли в порядке убывания возраста: старуха, пожилая, средних лет, молодая. А здесь было наоборот: пожилая Надежда со старухой, Люба на руках у пожилой женщины, маленький Витюша и молодая Надежда рядом с женщиной средних лет.