Галактика Ариверсум. Космические страсти - страница 45

— То-то же, — проворчала с удовлетворением дикарка, оценивая работу Клео. — Мне все равно, кто ты: богиня или нет. Будешь выполнять то, что я скажу. Тогда, может, выживешь. А на Харта не зарься. Вождь только мой.

Клео осмотрительно промолчала, не стала спорить. Себе дороже. Хорошо, что рюкзак на месте: она проверила с самого утра, не порылись ли в ее вещах женщины. А день тянулся так долго, что казалось, ему не будет конца. После того, как от нее отстали, Клео отправилась к Одире, помогать с ребенком.

Клео видела, как расцвела девушка, будто малыш влил в нее новые силы. В этом племени детей-мальчишек не убивали. Напротив, если рождался мальчик, это знаменовало появление нового воина в клане. А родив мертвого ребенка, девушка получила стресс и великое горе. Теперь же все налаживалось.

К вечеру вернулся с охоты вождь, а его воины притащили во двор несколько туш убитых зверей. Звучал целый хор голосов. Женщины вождя вились вокруг добычи, пытаясь стащить себе кусок пожирнее, чтобы пожарить на углях. Всех ждал пир. Клео не выходила из хижины, дабы не привлекать внимания мужчин. Однако воины вскоре ушли, а Харт, пошатываясь после чаши принятого крепкого напитка, ввалился в хижину, отыскивая Клео.

— Где ты? — рычал он. — Я все равно тебя найду…

Но найти не смог. Клео спряталась за толстый столб, поддерживающий крышу. Предварительно она вымылась и намазалась соком местной лианы, чтобы хоть как-то перебить свой запах. Именно сок того вида лиан, который Клео заприметила утром в раскраске гостя, помог не распознать до конца аромат девушки. И теперь она воспользовалась этой находкой. Все же лучше, чем навоз путаотов. Однако действие этого сока недолговременно, его запах быстро улетучивался.

Харт рыскал по комнате, но не заметил притаившуюся девушку, да и пьян был слишком. Он не продержался долго на ногах. Упал на постель и захрапел. Какая хорошая возможность для побега! У Клео даже застучало сердце от нахлынувшей радости. На голове ее был прибор ночного видения, который она заблаговременно достала из рюкзака и спрятала в хижине вождя. Она хотела было уже выйти наружу, как услышала шум. В ворота ломились деревенские жители. Ураги держали в руках факелы, освещавшие ночную тьму. Они пришли за ней. А главным зачинщиком был утренний гость — Клео слышала его командирский хриплый голос. Он подначивал мужчин напасть на вождя.

— Добыча для всех! — грозно скандировали нападавшие.

Клео быстро пробежала вдоль забора и остановилась, раздумывая, как ей поступить. В ворота стучали копьями, палками и кулаками. А потом по приказу главного зачинщика бунта принесли ствол дерева, чтобы использовать его в качестве тарана. Раздались первые удары, которые разнеслись по всей округе вместе с криками разгоряченных мужчин. Клео уже не мешкала. Она быстро освободилась от того, что могло помешать ей быстро передвигаться, убрала лишний вес. Затем рюкзак забросила на спину за лямки.

— Ты куда собралась, белобрысая? — раздался ехидный голос Доты. — Это за тобой пришли, дорогуша. — Дикарка цепко ухватилась за руку Клео, оцарапав ее когтями. — Хотела забрать моего мужчину? Не получится. Это я напоила Харта сонным снадобьем. И охрана его спит. Никто не поможет тебе. Я могла бы открыть ворота, но тогда Харт меня бы не простил.

— Да он и так тебя не простит, дуреха! — высказалась Клео.

Дикарка подняла руку со страшными когтями, намереваясь от злости расцарапать лицо девушки.

— Отпусти её! — бросилась вперед стройная тень, и Клео узнала Одиру. — Пусть бежит! Тебе какая разница, что с ней будет.

— Ну уж нет. Хочу лично посмотреть, как ее будет иметь толпа мужиков, — злорадно рассмеялась Дота. — Нечего чужих мужчин уводить.

В этот момент ворота проломили и во двор ворвались возбужденные ураги. Они чувствовали запах Клео и шли на него. Свет факелов метался в темноте, приближаясь. Урагов было не менее трех десятков, и столько же ждало на улице. Дота резко дернула Клео за руку, чтобы вывести к нападавшим, но Одира изловчилась и огрела ее по голове одним из горшков, висевших на кольях. Старшая наложница Харта упала без чувств.