Гамзатов против Адалло - страница 16

Когда никто против меня не высказал критического слова, Расул разозлился и начал нападки на Салимова. Он вытащил из кармана какое-то письмо. «Это письмо мне прислали из КГБ, — сказал он. — Здесь написано о пакостных разговорах Салимова и его друзей в привокзальном ресторане обо мне». Ранее не способный даже пикнуть против Расула, на этот раз он начал грубо отвечать ему. «Таких сотни писем я могу сочинить на тебя и доставить в КГБ», — сказал Салимов в резком тоне.

Оценив мою работу на «удовлетворительно », правление закончило свою работу. И на этот раз Аллах помог мне. С тех пор Расул очень уважал Салимова и дал ему звание народного поэта Дагестана.

Навет

В один из понедельников, отправляясь на работу, утром на улице М. Гаджиева встретил ученого У. Раджабова. Он странным взглядом смотрел на меня. «Вах, вах!», — произнес он, здороваясь со мною. — Вчера вечером слыхал, что тебя посадили в тюрьму. Что выпустили?» — спросил он меня. «Что за разговор? Какая тюрьма? За что?» — недоуменно переспросил я.

Потом узнал истинную причину этого навета. Из второй городской больницы, что находится на ул. 26 Бакинских комиссаров, позвонили заведующему отделом культуры обкома КПСС Магомедову о том, что лечащийся в этой больнице некий поэт изнасиловал несовершеннолетнюю девочку. Магомедов, чтобы избавиться от плохой вести, сразу же позвонил тогдашнему второму секретарю махачкалинского горкома КПСС Абдулле Магомедову и приказал взять этот инцидент под свой контроль.

Абдулла в свою очередь схватил трубку и позвонил еще кому-то… Таким образом слух распространился быстрее молнии и начальство, готовое наказать необузданного Адалло, наконец, узнало, что преступление совершил не Адалло, а некий лакец Адам Адамов. Тогда специально скрыли от людей свою нелепую оплошность. Начальству нужно было во что бы то ни стало опозорить меня. Они этого добились: они распространили слух, будто бы меня освободили от наказания, так как я являюсь талантливым поэтом. Кто же по вашему, эту новость спровоцировал? Подумайте, тут сложного ничего нет.

Путь-дорога

Директор гоцатлинской художественной фабрики Анварбек пригласил меня погостить у него в Гоцатле. Я согласился, если он на своей машине меня доставит в родной Урада. Анварбек обещал даже вместе поехать и туда. Он потащил меня за руку в свою машину и мы поехали. Этот наш разговор состоялся на ул. Буйнакского. По пути остановились у гостиницы «Кавказ», где Анварбек предложил остограмиться. Но я ему сказал, что он за рулем и у меня нет желания выпить. Мы отказались от затеи. Поехали дальше. У старой автостанции нас остановил гаишник. Анварбек со своими документами пошел к нему. Я видел и слышал как милиционер унижал моего друга. Я решил подойти к ним, чтобы добрым словом выручить его. Но гаишник, как маленького ребенка, посадил Анварбека в машину, а сам сел за руль рядом со мною. Он затребовал ключи у Анварбека. В это время к машине подошел старик в горской шапке. Я подумал, что он был вахтером соседнего завода. Он умолял гаишника отпустить нас и снял с головы даже шапку. Гаишник с силой оттолкнул старика и он упал на землю. Видя наглость милиционера, я не выдержал и вышел из себя. Я замахнулся давать ему пощечину, он уклонился и рука моя зацепила за погон на плече. Я от злости вырвал его и бросил ему в лицо и вытолкнул его из машины. После этого гаишник успокоился. Он сказал, что немного поспешил и попросил извинения. «Я случайно позвонил в отделение, — сказал он, — Придется пойти вам туда, сделаем регистрацию и вы отправитесь своей дорогой. Если же я пойду без вас, то получу замечание».

Анварбек согласился пойти в отделение. Остановив машину у отделения милиции на улице Пушкина, милиционер вдруг навалился на меня и попытался скрутить мои руки. Тогда я понял, что этот негодяй нас обманул. Я вырвал руку и с силой ударил кулаком по его лицу. Милиционер упал на землю. На помощь ему пришли 4-5 человек. Я подумал, что один удар или десять ударов -наказание будет одинаковое, и каждый из них получил свою порцию. Но они осилили меня и, связав руки за спину, положили на землю, как бревно. Вот тогда милиционер из селения Кахиб нашего района (я его узнал) ударил меня ногой в бок. «Так надо проучить этих писателей, — сказал он и с гордостью посмотрел на своих товарищей. И сегодня перед моими глазами мельтешит лицо того милиционера-кахибца. С тех пор больше я его не видел. Очень хотел бы с ним встретиться.