Гардемарины, вперед! - страница 76

– Ну уж уволь, – буркнул Ягупов.

– Отвыкай от этой привычки, если хочешь понять Петербург, – обронил Вениаминов.

– Совершенно откровенным нельзя быть даже с самим собой, – присоединился Бекетов.

– Он это и без вас понимает, – прошептал Лядащев.

– Тогда сочтите это притворством, – продолжал, нимало не смущаясь, Александр, – но я прибыл в Петербург в надежде попасть в гвардию.

– Для этого нужно не надежду иметь, хотя это никогда не мешает, а заслуги!

– И связи при дворе!

– И рекомендации!

– За этим у него дело не станет, – усмехнулся Лядащев.

– У меня нет ни первого, ни второго, – Александр скосил глаза на Лядащева – тот флегматично жевал травинку, – ни третьего. Но вы забыли назвать четвертое – Их величество Случай! Ведь не зайди я тогда в трактир… Знакомство с вами – величайшая честь для меня, а советы ваши – это посох на пути к цели, фонари на дороге и ветер, раздувающий пламя надежды.

– Тебе не в гвардию надо, а в поэты.

– В гвардию идут не с посохом, а на арабском скакуне с саблей наголо.

– Не робей, братец, – сказал вдруг Ягупов сердечно. – Меня ты можешь найти каждую среду и пятницу в Летнем дворце, а прочие дни в Преображенских казармах. Это в Пантелеймоновой улице в Литейной слободе.

– Я квартирую у немца Фильберга, его дом около аптеки на Исаакиевской площади, – присоединился Бекетов.

– А меня, курсант, – добавил Вениаминов, – можно найти в Лейб-кампанском дому. Это бывший Зимний дворец. У этого дома трепещи – в нем скончался Петр Великий. Да не спутай двери, когда ко мне пойдешь. А то попадешь к придворным актерам, они тоже в том доме обитают. Хористки обожают хорошеньких курсантов навигацких школ!

– Что ж ты не принимаешь участия в судьбе будущего гвардейца? – прищурившись, спросил Ягупов у Лядащева.

– Я знаю, где найти Василия Федоровича, – поспешил с ответом Белов.

– Вот как? Я еще в трактире догадался, что вы знакомы. По долгу службы?

– Нет, мы познакомились потом, – пробормотал Александр и, чтобы уйти от щекотливой темы, решил вернуться к прежнему разговору. – А где сейчас гофмаршал?

– В Соликамске на выселках, – буркнул Ягупов. – Хорошее место, отдаленное…

– В Соликамске? – насторожился Белов. – Прошлый раз, если мне не изменяет память, вы говорили…

– Она тебе изменяет, – строго сказал Лядащев.

– Что ты, Василий, все рот людям затыкаешь? Любознательный юноша… Хочет все знать.

– Иногда надо умерять свою любознательность! – ожесточился Лядащев.

– Ха! – Ягупов лихо закинул порожнюю бутылку за спину. – У них, Белов, такими любознательными все камеры забиты.

– У кого это – «у них»? – прошипел Лядащев. – Рубанут тебе когда-нибудь твой болтливый язык!

– Сам рубанешь или палача пригласишь? – Ягупов вскочил на ноги и выхватил из рук Бекетова наполовину пустую бутылку с венгерским.

– Прекрати, Ягупов! – закричали офицеры, но тот вылил остатки вина в костер и с криком: «Не будем мы с тобой пить!» – замахнулся бутылкой на Лядащева. Бекетов привычно вцепился в правую руку Ягупова.

– Ну что вы в самом деле, господа! – чуть ли не со слезами закричал Александр. – Кто же дерется бутылкой? Это совершенно противу правил! Бутылки… и дворянская честь!

– Кто тут про дворянскую честь? – прорычал Ягупов. – Это опять ты, щенок? Зализанная душа! Я тебе покажу «дуэль»!

Огромный кулак нацелился на Сашино ухо, но бдительный Вениаминов повис на левой руке Ягупова.

– Белов, уйдите с глаз! Идите к лодке! – кричал красный от натуги Бекетов, пытаясь вырвать из руки Ягупова бутылку.

– Рубанут язык! – вопил Ягупов. – Надька в крепости сидит… Дворянская честь… мать твою!

– Поверь, Павел, я все делаю, чтобы помочь Надежде Ивановне, – тихо произнес Лядащев.

– Ничего не понимаю, – причитал Саша. – Зачем кричать, ругаться, когда можно выбрать позицию и удовлетворить обиду, смыть оскорбление кровью…

– Помолчи, курсант, – грустно сказал Лядащев.

Алексей шел в Микешин скит. Путь его краешком задевал Невинские болота, старушка утверждала, что так идти много короче, чем по тракту.

Поплутав день в топях и хлябях, он вышел на тропу, а тропа привела его к озеру. Вечерело… На водной глади в другом конце озера плавало малиновое пятно. Казалось, свет исходил изнутри, со дна, но это было отраженное с высокого берега пламя костра, и Алексей пошел на него, пробираясь сквозь заросли ольхи и крапивы.