Гаврило Принцип. человек-детонатор - страница 16
В первом тосте он подчеркнул, что раньше иноземное владычество и столетие внутренних междоусобиц мешали Сербии двигаться путем развития. «Вступая на престол, я присягнул, что буду делать всё, что в моих силах, чтобы в моем отечестве началась эра мира и всеобщего процветания», — заявил король.
Европа встретила новое царствование холодно (Великобритания вообще возобновила дипломатические отношения с Сербией только через два года), но в самой Сербии и среди сербов Австро-Венгрии оно вызвало подъем национального духа. Боснийских сербов особенно воодушевлял тот факт, что король Петр воевал как простой повстанец во время волнений в Боснии и Герцеговине.
Именно тогда Сербия во главе с королем Петром стала рассматриваться идеологами освобождения южных славян в качестве «славянского Пьемонта», который должен объединить вокруг себя не только сербов, но и черногорцев, хорватов, словенцев, македонцев, боснийцев и даже болгар.
Для Австро-Венгрии это был очень тревожный сигнал. Настороженность имперских властей усугублялась еще и тем, что сербская внешняя политика постепенно приобретала русофильский характер. Призрак панславизма со стоявшей за ним огромной Россией, которая всегда была не прочь укрепиться на Балканах, приводил к мрачным размышлениям о будущем и в Вене, и в Будапеште.
Первые опасные для себя практические шаги Сербии Вена усмотрела в 1905 году в том, что Белград начал переговоры о таможенном союзе с болгарами, своими вечными конкурентами. Заключив это соглашение, сербы получили бы право беспошлинного вывоза своих товаров через болгарские порты на Черном море. Следовательно, ослаблялась экономическая зависимость от Австро-Венгрии, обусловленная торговым договором 1881 года, срок действия которого заканчивался в 1906 году. А как известно, экономическая независимость — залог независимости политической.
В конце 1905 года сербский парламент, несмотря на сильнейшее давление Вены, ратифицировал соглашение о таможенном союзе, и между Сербией и Болгарией стала осуществляться беспошлинная торговля. В ответ Австро-Венгрия запретила ввоз сербской свинины. Свинина и продукты из нее были главной статьей сербского экспорта, шедшего через Австро-Венгрию, и поэтому торговая война, разразившаяся между Веной и Белградом, получила название «свиной».
Австрийцы, рассчитывавшие, что Сербия рано или поздно пойдет на уступки, явно просчитались. Во-первых, они получили удар в спину от своего главного союзника — Германии. Практичные немцы быстро сориентировались: просчитав выгоду, которую они смогут получить, предложили сербам те товары, которые раньше поступали из Австро-Венгрии. В Германию же пошли сербские бекон, ветчина и другие продукты переработки свиного мяса.
Кроме того, сербы начали активно строить собственные бойни и коптильни, консервные и колбасные фабрики. Консервы, копченая колбаса и бекон имеют больший срок хранения, чем свежее мясо (холодильных установок тогда почти не было), так что они вполне могли выдерживать длительные перевозки до Германии, Франции, не говоря уже о соседней Италии.
По итогам 1906–1907 годов выяснилось, что Сербия не только не капитулировала под давлением австрийских санкций, но и увеличила торговый оборот почти на треть. Мало того, она наносила ответные, весьма чувствительные удары. Министерство обороны Сербии отказалось от сотрудничества с австрийскими производителями боеприпасов и артиллерийских орудий и начало искать новых поставщиков оружия во Франции, России, Италии и Германии.
Очередным неприятным сюрпризом для Вены стало неожиданное потепление отношений между Белградом и Лондоном. В октябре 1906 года британский МИД объявил о восстановлении дипломатических отношений с Сербией и даже пригласил Петра Карагеоргиевича с королевским визитом в Лондон. По этому поводу газета «Нью-Йорк тайме» ехидно заметила: «Дружба с Сербией милее британским властям, чем национальное достоинство. Сербский цареубийца готовится к приему в Англии». Король Петр, кстати, призвал тогда британских бизнесменов инвестировать средства в Сербию «на особых условиях».