Газета "Своими Именами" №15 от 10.04.2012 - страница 26
- А дальше что? – не без ухмылочки интересуется Небо.
- Восторг! Моя душа поет! Такой честняга! Единоверец! Умиляет даже его привычка то раздвигать руки во всю длину столешницы, то прижимать ладошку к ладошке, словно бы лелея внутри что-то сокровенное. А как красиво рокочет его баритон! И дальше он обобщает: «Изо всего этого следует... Сестра ваша Инесса Ивановна – случайный человек в отделе капстроительства. Ее травят и будут травить. У них там классическое коррумпированное сообщество. Она же – человек прямодушный и честный. Она из тех, кто вознамерился переделать мир под себя. Но это еще никому не удавалось. Ей следует подать заявление и уйти. Иначе ее все равно «уйдут». Клан есть клан. Бессмысленность и даже смехотворность ее борьбы очевидны».
Он встал. Он сделал все, что мог. Он так считал. Но я-то не считала. И потому: «Но вы-то можете что-то предпринять! Вы же – партсекретарь!!!» «Я?! – поразился изо всей мочи. – Но при чем это? Я же, кажется, грамотно показал вам расклад сил! Вашей сестре там не работать! Она желает, чтоб в строительстве не было приписок, чтоб не растаскивали стройматериал. Но где вы видели, чтоб в строительстве не воровали? Где? Повторяюсь – пусть уходит, иначе ее все равно съедят».
- И далее? – Небо не спускало с меня насмешливого ока.
- Далее я пошла к двери. Кое-как передвигая ноги, как пережеванная и выплюнутая. Но вдруг развернулась на сто восемьдесят да как заору: «Встать! И марш-марш на передовую! В окопы! На защиту Отечества! Поднимай бойцов в атаку личным примером! И ни шагу назад! Фашисты прут по всему фронту!» Чепуха. Не заорала. Обалдела. И, механически простукивая каблуками мрачный коридорище Палаты, так же механически, попугаисто выкрикивала про себя: «Какой мерзавец! Какой подлец! Какая циничная мразь!»
Так для чего я таскалась к партсекретарю Торгово-Промышленной палаты и выслушивала его беззастенчивую трепотню? Вовсе зазря? А вот и нет! А чтоб я лишний раз восхитилась его умом и проницательностью! Мою Инку «съели», как он и предсказал. А еще точнее – убили. И совсем неподалеку от его кабинета, благоухающего свежайшим одеколоном, украшенного чистеньким, дежурным портретиком куражливого Михал Сергеича, еще вовсю выдававшего себя за надежу и опору Всенародной взыскующей Правды и Справедливости.
Инка моя, Инка... Ну да, я – отпетая дура-дурища... Верила, верила, верила, что ну не может такого быть! Чтоб палатные подлецы, угревшиеся под мышкой у Кремля, пойдут на убийство?!
Инка моя, Инка... Но и ты хороша... Ну почему, ну на кой черт тебе надо было выскакивать на трибуну уже даже после того, как я рассказала тебе о своем пустопорожнем походе к срамному партсекретарю?
«О каких тут достижениях может идти речь, если у нас на миллион приписок?!» - отмочила ты, горе мое луковое... опять поперек победного речитатива начальствующих.
Инка моя, Инка... А как я рассмеялась-то, когда ты сказала в телефонную трубку:
- Лиль! А я ведь воровка!
Ну прямо почти хохотала, приговаривая от полноты наслаждения дурацкой нелепостью твоего сообщения:
- И где ж и что ж ты своровала?
- Кольцо с бриллиантами, Лиль.
- Ну что ты, Ин, за чушь городишь? Какие бриллианты? Какое кольцо?
Все тем же разлюлималиновым голосом ты рассказала мне о чем-то и впрямь несусветном. Мол, пошла в туалет, а когда вернулась – следом бежит начальникова секретарша Людочка-ублюдочка и, тараща глазки, верещит, чтоб всем-всем слышнее было: «У меня украли перстень с бриллиантом! Он столько денег стоит! Я его забыла на умывальнике в туалете! Я платочек носовой мыла и забыла! Я знаю, кто мой перстень украл! Родионова Инесса! Она после меня в туалет заходила! Она, она! Больше некому! Она – воровка!»
- Ин! Ну что за чушь собачья! – ору в обмен, словно хватая тебя за руку и бегом-бегом в обыкновенную, вечную жизнь, где мы с тобой вот уж обхохочемся над всей этой туалетной, придурошной историей! И потому в довесок, заранее спевшись со счастливым концом. – Ин! Она же идиотка, эта Людмила! Эта прихихешка при своем идиотском начальнике! А он-то и вовсе колун колуном! Ишь, чего сочинили!