Газета "Своими Именами" №41 от 08.10.2013 - страница 32

А Михаил Шолохов с трибуны съезда партии сказал так: «Давно мы, писатели, мечтали о таком министре культуры. Всем взяла дорогая Екатерина Алексеевна: и дело своё отлично поставила, потому что знает его и любит, и душевна, обаятельна».

По данным интернета, известному предпринимателю Арманду Хаммеру, хорошо известному в нашей стране с первых лет революции, когда он отменно поживился за счёт России, Екатерина Алексеевна всучила этот самый «Черный квадрат» в обмен на какую-то картину Гойи. Одно это характеризует её как ценителя искусства и мудрого руководителя. Словом, не зря она получила четыре ордена Ленина. А недавний министр культуры Швыдкой обратно выкупил сей «Квадрат» за десять миллионов долларов. Более выразительной характеристики этому путинскому прохиндею представить трудно.

Екатерина Алексеевна умерла 24 октября 1974 года. На её похоронах Майя Плисецкая сказала: «Такого министра у нас больше не будет...». После её смерти был создан Фонд русской культуры им. Фурцевой. На доме, где она жила, в 2004 году установлена мемориальная доска. О нас с Вами, Георгий Александрович, по такому случаю будут хоть газетные сообщения?

Вы оказались тут в одной компании с артисткой Татьяной Пилецкой. Она хоть и много снималась в кино, однако в Советское время подняться выше первой ступеньки – звания заслуженной артистки РСФСР, полученном в 1977 году к юбилею – не смогла. Но в нынешнее время, в 1999 году, когда звание народного артиста России дают даже таким, как телевизионный затейник Якубович («Поле чудес»), это звание получила и она.

Недавно в правительственной «Российской газете» артистка поведала, что фильм, повествовавший о любви далеко немолодого композитора к юной девушке, после которого Пилецкая обрела известность, первоначально назывался «Знакомые судьбы». Но, говорит, «министр культуры Фурцева возмутилась: «Что значит знакомые? У нас что, все девушки такие? Нет, пусть уж лучше будет «Разные судьбы». Ей никто возражать не смел» («РГ», 18.07.13).

Ну, во-первых, подумаешь, какой деспотизм, какая тирания – министр захотела другое заглавие, при этом явно лучшее, точнее выражающее суть фильма. Но мадам помнит сей деспотизм всю жизнь. А во-вторых, фильм этот – 1956 года, Фурцева тогда не была министром. В чём же дело? Да просто Пилецкая принадлежит к той, родственной и Вам среде, в которой считается обязательным хаить всё советское, в том числе и всех министров.

Фурцева, пишете Вы, увидела о. Алипия, который даже не спустился со своей высоты встретить женщину-министра, стоящим на балконе и беседующим с толпой внизу. И она будто бы орала ему снизу вверх: «Как вы, образованный человек, могли оказаться здесь среди мракобесов?» Ну на кого Вы рассчитываете, измысливая такую туфту?.. И Алипий будто бы ответил так: «Мне под Берлином <...> оторвало (здесь он высказался до чрезвычайности грубо). Так что ничего не оставалось, как уйти в монастырь». Ну, не надо быть филологом, чтобы понять, что отчубучил и со своей высоты обрушил святой отец на голову женщины.

Вы величаете его великим наместником... Неужели, Георгий Александрович, не понимаете, что в этом эпизоде Вы намалевали образ не великого служителя Богу, а великого хама, богомерзкого матершинника. Надеюсь, что на самом деле он таким не был. И всё это Ваша выдумка, нет здесь ни слова правды, Фурцевой и делать-то было нечего в этом монастыре, и не могла она так держаться и так говорить, как Вы изобразили. А Вы от лица Алипия, ни на чем не основываясь, приписываете ей ещё и «патологическую ненависть к церкви». Но на самом деле этот эпизод и есть истинный образец Вашей личной патологической ненависти к человеку только за то, что он советский человек. А если настаиваете, что рассказ Ваш - правда, то опять же о каком притеснении церкви так много Вы говорите, коли ваши иерархи могли подобным образом разговаривать с министрами? И кто же Вам поверит, что «через час (после его хамства) Алипия вызвали в Москву», где он держался так же нагло. Его надо было не в Москву вызывать, а посадить на 15 суток, как пьяного забулдыгу, а потом лишить сана за то, что опозорил его.