Газета Завтра 1201 (49 2016) - страница 37

Примечательно, что выставку посетил сам Владимир Мединский — человек современный и, я бы сказала, продвинутый. Никакой иронии тут нет — он действительно таков. По аналогии (и на контрасте) вспоминается визит царя-Никиты в Манеж. То был отдельный перформанс: разгром и акт ненависти с прибаутками да эпитетами. В принципе, Хрущёв повёл себя как настоящий… художник-акционист. Не таков наш Мединский — он способен к диалогу и никого не обзывает, что похвально. "Нас часто упрекают в двух вещах несправедливо: во-первых, это то, что мы слишком увлекаемся историей и исторической пропагандой, а второе — это то, что мы не любим современное искусство. Мы решили одним ударом развеять оба этих мифа…", — сказал министр, и эти его слова были тут же растиражированы всеми масс-медиа.

Что касается самой выставки, она производит двоякое впечатление. С одной стороны, много интересных, волнующих работ, а с другой… ощущается скучноватая вторичность. Причём сия вторичность даже не вуалируется. Постоянные перепевы (ну, ладно, переосмысления!) Эрика Булатова, Виктора Пивоварова, Гелия Коржева, смешение-микширование, аллюзии, воспоминания. Пост-постмодернизм как он есть. Это стоит посмотреть, и на это не нужно злиться. Даже в современной моде нет прорывов, но есть тренды, которые ежегодно выуживаются из бабкиных сундуков XX столетия.

Экспонаты расположены в соответствии с концептуальной задачей, а потому в каждом зале — свой настрой. "Горизонт", "Взгляд", "Город-фабрика", "Среда обитания" — таковы смысловые ниши. К примеру, "Горизонт" — это не что иное, как освоение сюжетов и приёмов Эрика Булатова — художника, умеющего запечатлеть свою тоску по открытому пространству. Все его небосводы, переходы и свечения в конце туннелей трактовались по-разному: и как попытка вырваться из уз тоталитаризма, и как борьба с личными депрессиями. Устроители сообщают: "Что такое горизонт после Эрика Булатова? Весь XX век горизонт был перекрыт идеологией". И далее — тема освобождения от политики, дискурсов и всего прочего, что мешает: "Мы, наконец, приходим к распахнутым горизонтам". Правда, сложно понять, о каком "освобождении от дискурса" можно говорить, когда перед нами странноватая и нарочито корявая реплика на хрестоматийную работу Булатова "Горизонт", выполненная арт-группой Tajiks-Art. Впрочем, повышенный интерес к булатовским наработкам замечен не только в разделе "Горизонт". Сергей Гета в "Сотворении" использует всё ту же заученную технику: белые силуэты взяты целиком из Микеланджело и совмещены с "соц-артовскими" небесами а-ля Эрик. Работа "Дискобол" — не менее хрестоматийный образ, разве что на фоне изысканно-зелёной волны. Это, безусловно, красиво. Но это — осетрина той самой свежести. Сюда же можно отнести картину Егора Плотникова "Океан" ("5 км вдоль океана"). Аллюзии неизбежны и, по-моему, обязательны.

Но не Булатовым единым! Так, Ичитовкин Денис, задавая вопрос "Скоро бабушка придёт с работы?", обращается к темам, которые давно и бесперебойно разрабатывал Виктор Пивоваров с его многочисленными уютно-страшноватыми (!) "комнатами души". Здесь — то же. Обжитая, чистая кухня со светлой мебелью и тёплым светом кажется враждебной и неприветливой. Спокойствие. И в нём таятся призраки. Помещение видится ирреальным — как во сне, когда всё вроде бы на месте, но знакомый мир почему-то вывернут наизнанку. Нетривиально? Будоражит? Конечно. Внове? Нет.

Депрессивно-тревожный тон задан в зале "Город-фабрика". Это — поминальный плач по советской индустрии. Плач-стёб — как и положено в эру пост-постмодерна. Взгляд художника — отстранённый. Вненаходимость. На стенде читаем объяснение: "Город диктует ритм, и когда-то завод обострял его. Но что такое город после того, как из него ушло производство?". Жестокая быль Игоря Пестова — "Однажды на Проспекте непокорённых". Панорама города с многокилометровой промзоной. Безнадёга, темень, сумерки богов и людей. Где-то вдали — солнечный блики, но они лишь усиливают меланхолию. Правда, здесь не до меланхолии — город-ад исключительно фон, ибо на первом плане — особым, пулевым способом раздробленное стекло.