Газета Завтра 1205 (1 2017) - страница 35
Вадим КЛИМОВ. В художественной литературе, действительно, радикальность проявляется совсем иначе. Та же Маруся Климова достаточно аккуратна и академически корректна. За исключением небольшого числа таких оскорбительных переходов, которые воспринимаются в её контексте исключительно эстетически и как неплохое оживление текста. Наверное, форма радикализма, которую мы находим в художественной литературе, связана не с текстом как таковым, а с сочетанием текстов. Когда мы публикуем обладающих очевидными и давно изученными достоинствами классиков модернизма, сталкивая их с нашими современниками, как известными, так и абсолютно неведомыми. Вплоть до художественных текстов аутсайдеров, графоманов, людей, которые описывают свои переживания и поступки. Но под одной обложкой с произведениями Андре Бретона, Роберта Вальзера, Маруси Климовой они звучат иначе. И воспринимаются — мне, по крайней мере, хочется в это верить — как чуть ли не равноправные участники литературного процесса.
Беседовал Андрей СМИРНОВ
Общественное и личное
Общественное и личное
Галина Иванкина
4 января 2017 1
новогоднее кино советского времени
…Каждый год 31 декабря Женя Лукашин ходит в баню, вечно молодая Гурченко поёт про "пять минут", а НИИшные чародеи пытаются сварганить волшебную палочку для нужд системы обслуживания. Так было и так, вероятно, будет очень долго — пока существует новогодняя телепрограмма. В этих фильмах зашифрованы культурные коды советского мировоззрения — не только официального, но и народного. Если хотите — обывательского, ибо Новый Год считался "неформальным" праздником.
Во всех новогодних кинолентах мы прослеживаем отношение социума к дилемме "общественного" и "личного". Неслучайно оттепельные герои справляют Новый Год в своём рабочем коллективе, интеллигенция времён Застоя — в уютных, но при этом стандартных квартирах, а предперестроечный коллектив опять стремится в банкетный зал, на грандиозную дискотеку… Итак, наша "Карнавальная ночь" (1956) случается в разгар Оттепели — то была эра коллективизма, когда всё персональное и частное задвигалось, считалось малоценным. Точнее — мещанским, тухлым. Фестивальные танцы на площадях. Чтение стихов в громадных аудиториях. Пение авторских песен в походах и загородных электричках. Встречи друзей в молодёжных кафе — чтобы к любой компании мог присоединиться всякий посторонний гость. Просто так. До хрипоты спорить о кибернетике, а на выходе затянуть про "солнышко лесное". Весёлая суета и бесконечность дружбы. Энергичная потребность быть вместе, танцевать в большом зале, устраивать курьёзы и розыгрыши. Не просто так — с особым "оттепельным" смыслом. Современные киноведы склонны видеть в Огурцове характерного сталинского чиновника, боящегося сделать или хотя бы сболтнуть лишнее, полагающего, что праздник — дело нешуточное. Даже его секретарша выглядит как стандартная блондинка с "тоталитарных" плакатов предыдущего царствования. Её тонко противопоставляют диоровской лёгкости Крыловой-Гурченко. Смех без причины стал чем-то вроде знаковой детали времени. Одно дело — развенчать Большой Стиль с трибуны и совсем другое — в новогодней кинокомедии. Доходчивее, живее… вкуснее. В мелодраме "Карьера Димы Горина" (1961) восприятие смещено в сторону лирики и романтики. Тайга, строительство ЛЭП, бывший клерк Дима Горин и — фантастическая девушка из грёз, у которой даже имя сказочное — Галя Берёзка. Они — наедине. Однако же — наедине со всеми. Принудительная коллективность новогодней ночи. Тосты, посвящённые свершениям. Но становится ясно: люди вместе не только потому, что им некуда деться. Им хорошо в тёплой компании. Радиоприёмник "Турист" выдаёт задушевное: "…А снег идёт, а снег идёт / И всё вокруг чего-то ждёт…".
Новогодний фильм "Зигзаг удачи" (1968) каждый раз хочется назвать "зигзагом неудачи", причём не режиссёрской — Рязанов талантлив, не актёрской — в кадре мы видим филигранную игру, а… всеобщей неудачи. Какое-то унылое безнадёжье, помноженное на зависть всех ко всем. Не получилось Прекрасное Далёко, вильнули в сторонку, но кипучий коллективизм всё ещё бьёт по нервам и требует расправы. В том фильме кошмарно всё: от феерического предновогоднего соцсоревнования — до метаморфоз, происходящих с людьми при виде купюр. Логичный финал 60-х. Модерновая стекляшка фотолаборатории с не менее зовущим названием — "Современник". Провинция, где откровенно скучно. Тоска буквально разлита в атмосфере. В круге первом. И ничего — никогда. Склочно-утомляющий мирок "Зигзага…" уже не может бытовать по правилам "Карнавальной ночи", но пока ещё не смеет жрать салаты, как в "Иронии судьбы". Громыхать и трубить о доблестях — требуемо, но не нужно. Затоваривать квартиру и хвастаться импортными трофеями ещё не вполне комильфо. Поэтому приходится уличать и подличать. И друг друга фотографировать для выполнения плана. Если человек не знает, чем заняться и куда плыть, — он всегда пребывает в унынии. Фильм про зигзаг удачи — талантливое отражение социальной кручины. И снег валит из серых туч, и ни одного солнечного блика. Куда грести?