Где бы ты ни был, назад не смотри - страница 13
Леви вздыхает и устало проводит рукой по волосам. То, что Габи порой лезет не в своё дело, это он знает, согласен. Видимо, дело чересчур деликатное.
— Я понял. Ладно, ненормальная путешественница. Выкладывай, что особенного в этом письме, что ты притащилась ради него в такую даль.
Верена откидывается на спинку стула, затем глядит в окно, за которым виднеется бесконечный горизонт с зеленеющими вдали равнинами. А после смотрит на Леви очень пристально, внимательно.
— В ночь перед тем, как покинуть столицу, я гостила у господина Николо и после ужина в забегаловке, где он работает, проговорилась, что собираюсь уплыть с острова, чтобы найти и пообщаться с бывшими разведчиками. Я думала, вдруг в Марли у него остались близкие, которым он решит что-то передать… Видимо, разговаривали мы достаточно шумно, посколько чуть позже, едва я осталась одна, на улице ко мне подошёл странный мужчина. Он не назвался, лишь сказал, что представляет интересы своего покойного господина.
Леви ненадолго глядит в сторону.
— Вот как. Так он передал тебе письмо?
— Да. Сказал, мол, прочёл в газете о том, что марлийцы устраивают последнее слушание по делам двухлетней давности. — Она нервно скребёт ногтем поверхность стола, но быстро прекращает. — В газете был список участников слушания, и разумеется… там было ваше имя.
Леви настораживается, но молчит, и Верена продолжает:
— Он понял, что я планировала встретиться с бывшими разведчиками, и весьма настойчиво попросил найти вас и отдать это. — Она кивает на конверт. — Клянусь, что понятия не имею о содержимом внутри, но…
— Что? — Леви вздыхает снова. — Да не тормози ты!
— Тот человек сказал, что его покойный господин перед смертью хотел… поговорить со своим сыном, но того уже не было на Парадизе. Поэтому всё, что ему оставалось — молиться и ждать, что кто-то передаст его последние слова… Простите меня.
Будто подстреленный, Леви вскакивает с места, неловко держась за край стола, и Верена встаёт следом, думая, что ему плохо, что его нужно поддержать, но Леви только отмахивается. Затем хватает трость и отходит к окну. Он долго стоит так, глядя на пейзаж, а когда начинает говорить, его голос всё ещё звучит взволнованно:
— Почему… он выбрал тебя? Потому что ты похожа на неё?
Художница зачем-то пожимает плечами. Но она честна в ответах.
— Не знаю, возможно. Или не доверял почте. Да и кому ещё тут довериться? Ваш разведотряд был здесь, и он не знал о Микасе. Остальные ваши знакомые связаны с армией, наверное, во мне он увидел лишь независимого зрителя. Я пообещала, что доставлю письмо в Марли…
— Почему… почему сейчас? Какого чёрта…
Верена хмурится. Она уже понимает, что он больше не говорит с нею. Она знала, чем обернётся эта затея с письмом от какого-то незнакомца, ведь однажды Арлерт успел проговориться, что с отцом капитана Леви связана некая грустная история. Она не хотела лезть не в своё дело, но обязана была знать больше, чтобы понять — а нужно ли вообще исполнять обещание.
Леви долго к ней не обращается. Ему так мерзко и тошно, словно его опять окунули лицом в грязную лужу. Значит, объявился, наконец… папаша? Спустя более три десятка лет? Вот уж смешно! Леви бросает взгляд на блюдце возле раковины. Хочется взять и швырнуть его о стену. Но он не решается. Он не один, и он — бывший капитан. Он не может вести себя так.
Как же всё-таки мерзко…
Когда он оборачивается, Верена, под его взглядом, снова садится на стул.
— Откуда мне знать, что это правда? — спрашивает Леви, успокаиваясь. — Что какой-то чокнутый мужик не вычитал моё имя в газете и придумал себе поиздеваться надо мной в последний раз?
Она медленно качает головой:
— Я не знаю. Я всего лишь передала письмо.
Леви хмурится. Затем хватает конверт, опирается о край стола и собирается разорвать пополам. К его удивлению, Верена вскакивает с места с отчаянным криком:
— Нет, пожалуйста! Не делайте этого!
— С чего вдруг?
— Вам что, совсем не любопытно?!
— Нисколько!
— Но ведь… а-а вдруг это и вправду был ваш отец?
Леви смотрит на неё, на как идиотку. А она в эту самую секунду похожа на человека, который тонет, цепляясь за спасательный плот, и плот этот трещит по швам, так что она знает — скоро она потонет.