Геммы античного мира - страница 13

При первом же, даже поверхностном, знакомстве с любой коллекцией архаических гемм исследователя поражает разнообразие жанров. Анималистические сюжеты не менее распространены, чем в эгейской глиптике, но место фантастических устрашающих чудищ теперь чаще занимают реальные, нередко домашние животные.

Композиционно эти изображения безупречны. Если в эгейских анималистических геммах были даны интуитивно угаданные сложные картины реальной многоликой природы, то у архаического мастера на первый план выступают важнейшие черты стиля, придающие логическую ясность изображениям: ритм, симметрия, равновесие. Такова львица на подписанной мастером Аристотейхом гемме, стоящая строго на прямой черте, обозначающей линию почвы. Или лев из Пантикапея, вышедший из-под резца близкого Аристотейху резчика. Движения лап, изогнутого хвоста хищника, даже условное фасовое изображение его морды — все подчинено законам «эвритмии», отныне обязательным и для строителя храма, и для ваятеля куроса, и для скромного резчика гемм. К ионийским мастерским можно отнести не только две упомянутые геммы, но и изображение припавшего к земле быка на эрмитажном скарабее.

Фантастические существа под резцом архаических резчиков нередко приобретают не ужасный, а скорее добродушный характер. В таком духе изображен кентавр на гемме в Эрмитаже. Получеловек, полуконь, один из приглашенных на свадьбу царя Перифоя затевает пьяную потасовку, в одной руке он держит массивную кость с пиршественного стола, а другою пытается вырвать суковатое дерево. Но подгибающиеся ноги не держат тела хмельного кентавра, он обрушивается на землю, а на устах его блаженная, пьяная ухмылка.

Особой любовью у резчиков пользуются силены и сатиры, веселые спутники бога Диониса. На скарабее из Керчи мастер вырезал сатира с конским хвостом и звероподобной, лохматой физиономией, похищающего дрожащую от страха женщину. На другом скарабее в Эрмитаже присевший на корточки сатир-охотник изображен резчиком в смелом перспективном ракурсе. А вот сатир с мехом вина на гемме мастера Анаклеса (Бостон), словно приглашающий своих собутыльников к пиру, или сатир, оставивший кубок и решивший доказать свою выносливость в попойке и стрельбе из лука. [32]

К концу архаического периода греческие резчики словно бравируют победой над трудностями, которые представляла задача вписать сложную сцену в крошечное овальное поле скарабея. Так, на гемме из Керчи предстает Эрот верхом на коне, сидящий лицом к крупу животного. Изысканная композиция строится на симметричном соответствии правой и левой, верхней и нижней половинок изображения. Мастеру Эпамену удается выразить на своей гемме с изображением юноши с конем целую миниатюрную поэму, противопоставляющую силу, грацию и ловкость человека силе и красоте коня. По теме гемма перекликается с эгейскими печатями, посвященными тавромахиям, но если там была стихийно выхваченная из жизни картинка, то здесь — серьезная и последовательная, логически ясная и высокохудожественная разработка сходной темы. Эпимен любит изображать юношеские тела в сложнейших ракурсах — видные со спины, на корточках и т. п. Некоторая угловатость его персонажей только усиливает прелесть этих первых штудий обнаженного тела, далеко опережающих то, на что могут решиться архаические скульпторы в их «куросах». Эти условные, распластанные, как в рельефе, фигурки с жесткой схемой «коленопреклоненного бега» оставляют впечатление свежести, чуть угловатой, но милой неловкости, свойственной подросткам.

Отныне и боги, которых резчики вырезают на печатях по желанию заказчика, — обнаженные, юношески подтянутые, с молодыми улыбающимися лицами. Палестритский уклад жизни эфебов, культ гимнастики и физической культуры тела, свойственный греческим полисам, наложили свою печать на само представление о богах, которые в эпоху Эвпатридов обычно имели важные, бородатые физиономии, пышные восточные одеяния, размеренные движения. Вот безбородый Геракл на гемме эрмитажной коллекции. Сжав в руках нисколько не страшную гидру, он заносит над ней свою суковатую палицу. Как и эфебы-палестриты, он изображен нагим и в позе «коленопреклоненного бега».