Гендер в советском неофициальном искусстве - страница 29
. Таким образом, в этой статье и дальнейших попытках социальных трансформаций мужской идентичности транслировался не столько новый способ решения социальных проблем, сколько патриархатный паттерн: усиление отчуждения мужчины от хозяйственно-бытовой деятельности и закрепление гендерного контракта «работающая мать».
В городском советском обществе женщина обеспечивала большинство процессов, связанных с бесперебойной жизнедеятельностью семьи – покупки, приготовление пищи, уход за детьми и стариками, распределение семейного бюджета, организация досуга, уборка и систематизация быта. Сравнительно меньшая реализация мужчин в семейной жизни была опосредована двумя факторами. Во-первых, достижения в семейной сфере (быть хорошим отцом, хозяином, помогать жене выполнять домашнюю работу) в рамках гегемонной маскулинности являлись менее престижными, чем успехи в профессиональной среде. Во-вторых, тотальное вовлечение женщины во все сферы бытовой организации жизни семьи практически не оставляло мужчине места в этой сфере. Псевдопрестиж положения работающей матери закреплялся прессой:
Идеологический язык опосредованно сделал женщину ответственной не только за повседневные практики организации домашней жизни, но и за соразмерность этой жизни высоким общественным идеалам. <…> И, наконец, язык акцентировал женское, а не мужское место в городской жизни <…> и в практиках модернизации109.
В современной науке «кризис маскулинности» в СССР описывается как явление структурное и многоплановое, обусловленное кризисом привычного гендерного порядка последней трети XX века. В качестве социальной первопричины кризиса чаще всего называются ограниченные возможности самореализации советского человека и неэффективность советских социальных лифтов. Однако не менее важным являлось то, что в течение ХХ века во всем мире значительно трансформировались социальные роли мужчин и женщин, иногда тяжело отражаясь на психологическом состоянии индивидов, вызывая фрустрацию. И мужчины, и женщины оказались в ситуации, в которой каждый должен был выбрать наиболее подходящие индивидуальные и групповые типы взаимодействий полов, одновременно пересматривая собственное положение в социуме, учась соотносить собственные гендерные стратегии с меняющейся реальностью, а не с усвоенным, но отжившим образцом.
Исследователи советской повседневности и советского гендера, такие как Наталья Пушкарева, Наталья Лебина, Игорь Кон, Сергей Ушакин, Анна Темкина и Елена Здравомыслова, группируют системы образов, транслируемых государственной пропагандой, в так называемые «каноны маскулинности»:
Неоднозначность канонов маскулинности и их несоответствие как официальным советским, так и традиционным русским стандартам уже в конце 1960‐x годов вызывает у людей ощущение некоего кризиса, который ученые пытались осмыслить в социально-медицинских или социально-психологических терминах110.
Для того чтобы понять, о каких «стандартах» идет речь, следует описать несколько наиболее распространенных в СССР эпохи застоя типов маскулинных гендерных контрактов. Термин «гендерный контракт» используется для обозначения доминирующих в обществе типов гендерных практик и репрезентаций.
«Герой» – представитель гегемонного типа маскулинности111. В идеальном сценарии «герой» – это несколько ретроспективный идеологизированный образ, связанный с образом отца, старого солдата. Характерные черты этого сценария – это служение родине, сочетание отношений субординации и эгалитарного товарищества, догматизм и консервативность, часто описываемые как верность принципам, героизм и готовность пожертвовать собой, защищая государство-отечество от внешнего врага. Также характерной чертой этого типа, в силу постоянной реализации героической программы, является пренебрежение погружением в воспитание детей и семейную жизнь. Мифологизированный «Герой» обязательно в качестве «главы семьи» появляется только тогда, когда от него требуется соблюдение социального ритуала (свадьбы, похороны, дни рождения членов семьи, вступление детей в партию, конфликтные ситуации). Семья является для этого типа дистанцированным объектом защиты.