Генералиссимус князь Суворов - страница 12
есть слово ненадежной слабости, а резерв - склонности к мужественному нападению; опасность есть слово робкое и никогда, как сикурс, неупотребляемое и от меня заказанное, А на то служит осторожность, а кто в воинском искусстве тверд, то предосторожность, но не торопливость... Свыше же резерва называется усилие, т.е. что и без него (резерва) начальник войска по его размеру искусства и храбрости сильным быть себя почитает".
Суворов не пренебрегает обучением, или, по тогдашнему, "экзерцицией". В рапорте от того же времени он объясняет своему начальнику необходимость обучения войск примером Юлия Цезаря, который "в Африке со сборным слоновым войском не дрался с Юбою и со Сципионом вправду, давая им еще волю бродить, доколе он основательно не выэкзерцировал свое войско". В приказе по войскам 25 июня 1771 г., Суворов, подтверждая начальникам - "обучать в праздное время на постах их команды в тонкость", и давая разные по этому предмету указания, в заключение говорит: "Хотя храбрость, бодрость и мужество всюду и при всех случаях потребны, только тщетны они, ежели не будут истекать от искусства, которое возрастает от испытаний, при внушениях и затверждениях каждому должности его".
Эти два правила, развитие боевых качеств и обучение военному делу, сливались у Суворова в одно, и второе вполне служило первому.
Верный путь приучить человека смело смотреть в глаза опасности состоит в том, чтобы не выжидать ее, а идти ей навстречу. Этого принципа Суворов и держался, проводя его с помощью исключительно наступательных экзерциций и давая атаке холодным оружием преобладающее значение. Атака в штыки есть действие, требующее большого напряжения воли. Трудность штыковых атак привела к попытке - дать огнестрельному оружию значение оружия решительного, заменив огнем удар. Попытка не удалась; войны в XVI столетии длились десятки лет, решительных сражений почти не было. Стали назначать для рукопашного боя отборные войска; если большие части войск пускались в атаку и доводили ее до конца, то подвиг их приводился в пример другим. Из западно-европейских армий, французская была наиболее способна к атакам холодным оружием; немцы обращали больше внимания на огонь, стараясь сделать его правильным и частым. Одним из главных военных принципов Фридриха Великого было усовершенствование огня. Успехи Фридриха вселили во всех дух подражания, в том числе и во французов; штыком стали пренебрегать. Но общий поток не унес с собою безвестного полкового командира русской армии; вопреки всей Европе, он придал штыку первостепенное значение. В его приказе 25 мая 1770 г. читаем: "Доселе во всех командах моей бригады атаковали только на палашах и штыках, кроме что стреляют егеря". Впоследствии он продолжал настаивать на верности своего взгляда и не ошибся. Его боевая карьера не успела дойти до апогея, как разразились войны французской революции; французы перешли к боевым привычкам, сродным их национальному характеру, достигли успехов удивительных и произвели в европейской тактике такую же перемену, какая перед тем была сделана у них самих гримером Фридриха.
Суворов разрабатывал благодарную почву и прибегал к приему, сродному русской нации. При недостаточности обучения вообще и при слабости огнестрельного действия в особенности, русская армия всегда чувствовала склонность к штыку; но эта склонность оставалась инстинктивной и не развитой. Суворов взялся за дело рукою мастера. Предстояло дорогой, но сырой материал - пассивную стойкость, развить до степени активной устойчивости и упорства. Обучение Суздальского полка Суворов проводил в этом направлении: почти вся учебная программа прямо или косвенно сводилась к наступлению и удару.
Прежде всего Суворов обратил внимание на религиозность и нравственное чувство солдата. В 1771 г. писал он Веймарну: "Немецкий, французский мужик знает церковь, знает веру, молитвы; у русского едва знает ли то его деревенский поп; сих мужиков в солдатском платье учили у меня молитвам. Познавали они, что во всех делах Бог с ними и устремлялись к честности". Суворов считал необходимым внушать им и благородные побуждения: "Без честолюбия, послушания и благонравия нет исправного солдата".