Генералиссимус князь Суворов - страница 13

Воспитывая и обучая полк для развития в нем смелости и отваги, Суворов выбросил из военно-учебной программы все, что принадлежит обороне и отступлению. Хорошая оборона должна быть наступательной, следовательно специальных приемов обучения не требует. Отступает хорошо тот, кто отступает с наибольшим упорством; упорством же отличается не тот, кто обучен отступательным движениям, а кто привык смотреть на бегство, как на позор. Эти взгляды на отступление и оборону Суворов и внушал своему полку. В приказе ротмистру Вагнеру, в 1771 г., он говорит: "Сикурс, опасность и прочие вообразительные в мнениях слова служат бабам, кои боятся с печи слезть, чтобы ноги не переломить, а ленивым, роскошным и тупо-зрячим - для подлой обороны, которая по конце - худая ли, добрая ли - расскащиками також храброю называется". В другом приказе на все посты своего района, в мае того же года, он внушает, что "одно звание обороны уже доказывает слабость, следственно и наводит робость". В одном документе попадается как будто компромисс, но и тут Суворов прибегает к забавному софизму, с помощью которого старается как бы выгородить свой принцип в глазах других. В приказе 5 октября 1771 г. на все посты он, рекомендуя для обучения войска наступные плутонги (плутонг = взвод), прибавляет: "притом хотя и отступные, только с толкованием, что то не для отступления, но только для приучения ног к исправным движениям". Чтобы убедиться, что Суворов отрицал оборону как воспитательный прием, но умел ценить хорошее отступление, надо прочесть его похвалу польским конфедератам за дело под дер. Наводицей. В апреле 1770 г. он доносит Веймарну, что поляков "на месте положено сот до трех или больше, число же всех их было поменьше 1000, только все хорошие люди, ибо когда они на площади, в лесу, место и батарею потеряли, и наша кавалерия их беспрестанно в тыл била, то они, ретируясь через два буерака и потом один болотный ручей, те три раза снова делали фронт довольно порядочно и ожидали атаку". 

Напирая на обучение наступательным действиям и атаке холодным оружием, Суворов не пренебрегал прочими отделами военного обучения и не противопоставлял одни другим.

 На обучение стрельбе Суворов обращал очень большое внимание и возмущался, если она была плоха. В одном из донесений он говорит: "Ныне настали малеванные мужики в солдатском платье, да по несчастью для роста еще фланговыми; сии мужики на кулачный бой - пуля виноватого найдет: такой недостаток исправного выэкзерцирования!" Дисциплинирование огня было постоянной заботой Суворова: он не допускает у гренадер и мушкетер стрельбу без дозволения, "ибо больше потребно времени зарядить, нежели выстрелить... В погоне же всякий, кому случится, достреливать может, но и тут напрасно весьма пули не терять". "Пехоту скорому заряжанию приучать и поспешной пальбе, но затверживать, что сие чинится для проворности исправного приклада. В деле скоро стрелять не надлежит, а верно целить". В Суворовской программе "скорый заряд и исправный приклад" занимают одно из первых мест, а стрельба в мишень была предметом исключительного внимания. Иногда она производилась по окончании всего ученья, даже после атаки в штыки. 

В 60-х годах прошлого столетия ружейная экзерциция считалась за высшую часть строевого образования; на нее тратили много времени и с нее обыкновенно начинали. Еще закралось у нас в практику пустое по смыслу и вредное в боевом отношении ружейное франтовство, вследствие которого наружной красоте ружья и эффектному исполнению ружейных приемов приносились в жертву качества боевого оружия. Изданной в 1764 г. инструкцией полковым командирам указывалось, чтобы скобки и винты ружья были в своем месте и пустой красоты и грому не делали. Но это не действовало, и 20 лет спустя Потемкин заявлял в приказе, что полирование и лощение предпочтено в ружье его исправности. У Суворова ничего подобного не было. "По данному в полк моему учреждению экзерцирование мое было не на-караул, на-плечо, но прежде поворочать, потом различное марширование, а потом уже приемы, скорый заряд и конец - удар штыками". В приказе Казанскому пехотному полку в декабре 1770 г. он пишет: "Оному полку весьма экзерцироваться сколько в поворотах, приемах, скором заряде и примерной стрельбе с исправным прикладыванием, столько паче маршированию тихо, скоро и поспешно, наступательным эволюциям с захождением, разнообразным движениям и обращениям фронтов, взирая на разные местоположения, и атакам на штыках, а по окончании всего экзерцировать стрелянию в мишень, хотя бы то было в холодное время".