Генеральная проверка - страница 22

— Откуда он у вас?

Панов улыбнулся:

— Я дарю его вам, товарищ Люба!

— За что же?

— За отличный обед… И за прекрасное стихотворение!

— Спасибо, — улыбнулась Люба, с интересом рассматривая оружие. — Он дамский?

— Не имеет значения, мужской он или дамский. Главное — что он стреляет.

— Спасибо, — повторила она. — А вам самому он не нужен?

— Тот, кто пишет стихи, — сказал Халачев, — должен уметь владеть и оружием.

— Или, как говорится, — улыбнулся Димитров, — владеть пером и мечом!

— Правильно! — сказал Панов. — А в следующий раз я привезу «меч» и вам.

— Тоже по распоряжению бая Стоянова?

— Пошутить, товарищ Димитров, иногда и сам господь не прочь, хотя мы с вами и не верим в бога… Однако мне пора идти — дорога дальняя.

— Уезжаете?

— Да, товарищ Димитров. Но прежде чем попрощаться, я должен сообщить вам еще одну новость — последнюю!

— Какую же именно!

— Его величество собирается поехать в Славовицу.

— Неужели? — насторожился Димитров.

— Да, да, товарищ Димитров, на отдых к премьер-министру Болгарии.

— На отдых? — переспросила Люба. — Какой отдых?

— Обычный летний отдых. Будут купаться с премьер-министром в его бассейне, творить политику…

— Сейчас не время шутить, Панов! И перестаньте напускать на себя таинственность. Вы сегодня весь день говорите загадками!

— Что поделаешь, товарищ Димитров, вся жизнь — сплошная загадка. Большая тайна! Но мы обязаны разгадывать загадки и раскрывать тайны. В этом и заключается большое искусство политики. Его величество отправляется на отдых в Славовицу! Разве это не ребус?

Димитров встал из-за стола. За ним поднялись и остальные. Расплатившись, они покинули буфет и не спеша пошли по безлюдным софийским улицам.

— Ребус. Кажется, вы так выразились?

— Да, товарищ Димитров.

— И этот ребус нам надо разгадать!

— Да.

Их шаги звонко отдавались в ночной тишине, как будто они не шли медленно по улице, а маршировали.

Перед отъездом в Славовицу царь Борис решил побывать в Ботаническом саду, где у него был свой уголок: деревянный домик, стол и скамья перед ним. Полукруглой зеленой стеной домик окружал подстриженный на французский манер самшит. Над ним распростер свою широкую крону гигантский канадский тополь. Невидимый ручеек журчал среди камней альпинария, вливаясь в небольшое озерцо, за которым начинались теплицы и грядки с экзотическими растениями. Метрах в ста от этого уединенного тихого места находился Зоологический сад, отделенный от Ботанического кирпичной стеной. Время от времени оттуда доносились львиный рев и крики попугаев. Но эти звуки словно еще больше подчеркивали царившее вокруг уединение.

Сидя на скамье, царь рассматривал новую карту Софии. Перед ним стояли вытянувшись генерал и полковник. Они следили за движением указательного пальца его величества по карте, готовые в любой момент ответить на его вопросы. Но Борис пока молчал. Из-за самшита выбежал пудель и начал тереться о ноги военных. Борис все так же молча водил по карте пальцем.

— Да, генерал, — сказал он наконец, вздохнув, — ваш план хорошо обдуман, только не получилось бы как в известной поговорке…

— Нет, ваше величество, — щелкнул каблуками генерал. — Вы только дайте нам знак и удалитесь. А уж мы знаем, что делать!

— Но, господа…

— Ни о чем не беспокойтесь, ваше величество, все будет кончено в одну ночь! И мы, как говорится, поднесем вам на тепсии новый кабинет министров!

— На тепсии? Что такое «тепсия», генерал?

— Поднос, ваше величество! — объяснил полковник. — Это поднос. В народе так говорят.

— Ах да-да! — пробубнил себе под нос Борис. — Как кофе на подносе. Прекрасно!

— Так точно, ваше величество! — продолжал генерал. — Все уже готово. В лучшем виде!

— Вот как! В лучшем виде! А как обстоит дело с лояльностью к институту монархии?

— Лояльность есть лояльность, ваше величество. Нас это не касается. Но мы не позволим, чтобы с вашей головы упал хоть один волос!

— Она у меня и без того лысая, — усмехнулся Борис. — Смотрите только, чтобы не вышло как в прошлом году в Тырново, когда там резали бороды и усы. Вы тогда, кажется, тоже пострадали, генерал?

— Никак нет, ваше величество! Мои усы не пострадали, хотя, не стану скрывать, опасность была…