Геноцид и массовые репрессии - страница 63
Даже идя в колоннах по Африке, рабы еще могли рассчитывать на случайное спасение. Вдруг нападут слоны или соперники-работорговцы: можно улизнуть под шумок. Хороший пловец имел шанс спастись при переправе, притворившись утонувшим. Но с невольничьего корабля спасения не было.
Англичанин Фент рассказывает, как на судне с 500 рабами вспыхнул пожар. Огонь подполз к крейс-камере, порох взорвался, корабль взлетел на воздух. Триста рабов погибло. Уцелевшие 200, обгорелые, изувеченные, контуженные, были подобраны и все равно доставлены в Америку на другом судне.
Однажды работорговцы сели на мель в одиннадцати милях от острова Ямайка. Сняться с мели не удалось. Команда перебралась на соседнюю песчаную косу. Ночью 400 негров, сидевших в трюме погибающего корабля, как-то сумели снять кандалы, открыть трюм и на палубе построить плот. Утром плот спустили на воду, усадили на него женщин и детей, а мужчины вплавь повели плот к той же косе. Белые хладнокровно подождали, пока негры подплывут ближе, а потом не торопясь расстреляли 366 человек, оставшихся продали на Ямайку.
От скученности и голода на кораблях вспыхивали эпидемии. Особенно свирепствовала оспа. Было много сумасшедших. В атмосфере нечеловечности, взаимной ненависти, невероятной гнусности сходили с ума не только негры, но и белые. Бичом была офтальмия — болезнь глаз. В 1819 г. на французском корабле «Ле Ро-дер» в пути заболели офтальмией и ослепли все — и рабы, и команда. Много дней корвет вели слепые. Им повезло: корабль не перевернулся, не налетел на мель, не утонул. Потом ко всем, кроме 39 негров, вернулось зрение. Обрадованная команда выкинула за борт этих 39 и повела корвет в Америку распродавать остальных и получать страховку за утопленных.
Сколько стоил негр?
«Король» Уганды Мтесе закупил в соседней стране Униоро слоновую кость в обмен на невольников. В Униоро установился прочный прейскурант на людей. Например, за молодую здоровую девушку давали один слоновый клык. Но ее можно было купить и за одну рубашку. Наконец ту же девушку с радостью продали за тринадцать иголок. Цены на рабов менялись в зависимости от места, времен и потребностей продавца и покупателя. Невольник был универсальным товаром: его и продавали за деньги, и обменивали на любые продукты и вещи. Внутри Африки раб оценивался обычно в натуре. Там, где было мало железа, стоимость его определялась в металле. Обычной была цена в 150 железных полос за человека. В Камалии за невольника давали 2 меры соли, или 3 ружья, или плохую лошадь. А вот в Гамбии за 1 лошадь предлагали 40 рабов. С другой стороны, в Хартуме верблюды и лошади ценились гораздо ниже людей.
На западном побережье европейцам вначале удавалось покупать негров за куски яркой материи, пуговицы, бусы и т. д. Вскоре вожди научились разбираться в европейских товарах, и пришлось платить за рабов вещами более ценными. Самыми ходкими предметами обмена стали ружья, одежда и спиртные напитки.
Ближе к морю деньги становились общепринятым средством обмена. В устье Гамбии мужчины от 16 до 25 лет стоили 18–20 фунтов стерлингов. В городе Куке, столице государства Борну, самой высокой была цена на седаси — мальчиков 12–15 лет. Седаси обычно стоили 20–25 талеров, или 24–30 рублей в дореволюционной валюте. Стоимостью седаси определялись цены на других рабов; выше их оценивались молодые девушки. Девушек покупали в жены. Это было дешевле, чем жениться на свободной и платить большой выкуп.
Негры, выучившиеся ремеслу, продавались гораздо дороже. В Кейптауне повар стоил 800—1200 риксдалеров, механик — до 2500. Легко находили сбыт музыканты, каменщики, плотники и прочие.
В Америке негры стоили дорого. На Сан-Доминго за раба 18–20 лет платили 500 гульденов — 400 дореволюционных рублей. В среднем в XVII в. раб, обошедшийся в Африке 50 долларов, шел в Америке за 400. Работорговля приносила 700 процентов прибыли! Отсюда понятно легкое отношение работорговца к огромной смертности при перевозе. Если даже судно привозило в Америку 14 процентов негров, работорговец ничего не терял из первоначального капитала.