Геракл - страница 10
Покажи! — Гера ловко поднырнула под руку Фионила и выхватила статуэтку. — Фи, какая пузатая!
Теперь и Фионил понял, что смутило его при первом же взгляде: мастер изобразил женщину на сносях, но даже у уменьшенной копии был непомерно огромный живот, от чего головка и все остальные части тела казались лишь ненужными придатками к этому необъятному чреву.
Пожалуй, она разродится китенком! — Гера задумчиво повертела статуэтку. Не рассчитала усилий и ушла под воду, нахлебавшись тепловатой морской водицы.
Ты что? — испугался Фионил, начавший привыкать к своей странноватой властительнице: он чувствовал, как беспомощна и неуклюжа всемогущая богиня, как она нуждается в его опеке. Не то, что Физба, та всегда сама вела за собой, где лаской, где укором, но почему-то всегда получалось то, чего добивалась она. Мысль о Физбе кольнула острым жалом.
Они подплыли к берегу. Гера бросилась на раскаленный песок, прижимаясь щекой и жмуря глаза. Волосы покрывали почти все ее тело, простираясь ниже колен.
Гера! Всемогущая Гера! — тут же поправился юноша. — Я хочу просить о милости…
Богиня приподняла голову, кривя гневно губы. Мелкие песчинки пристали к мраморной коже. Фионил тут же заторопился:
Нет-нет! Не о себе! Скажи, что стало с моей возлюбленной? Что случилось с Физбой?
Гера наморщила лобик, словно припоминая. Потом поднялась в полный рост и ладошкой поманила кого-то, невидимого с берега.
Выходите! — крикнула богиня. — Я все равно знаю, что вы там прячетесь! — И тут же доверительно шепнула: — Эти старушонки любопытные, просто ужас!
Кто? — Фионил по-прежнему никого не видел.
Да мойры, прорицательницы судеб!
Наконец из-за красноватой гранитной скалы стыдливо выползли три квелые старушонки, не выпускающие из сухоньких лапок клубок и нить.
Мы здесь случайно, богиня, — заканючила самая уродливая, хотя и ее товарки красотой не отличались.
Фионилу карга-эфиопка показалась смутно знакомой.
Стой! — юноша прыгнул, ухватив старуху за костлявое плечо. — Это ведь ты меня морочила в тот день?
Старуха заюлила, пытаясь отнекиваться.
Гера пришла на выручку:
А как иначе они могут влиять на судьбы людей и богов, если не будут предсказывать и пророчить?
Морочить! — пробурчал Фионил, но вынужден был согласиться.
В нашей судьбе все заранее предугадано и распределено? Да, но как догадаться, как именно должна твоя судьба сложиться?
Но сейчас, когда в ушах все еще стоял пронзительный крик Физбы, проглоченный сизым туманом, Фионила меньше всего интересовала его судьба.
Физба? Дочка горшечника? Да, как же, как же, — радостно прошамкала старуха, пожевав синими губами. — Не так давно я предсказала двоих здоровых детишек ее внучке!
Внучке?! — ужаснулся юноша.
Старуха еще немного пожевала:
Я, простите старую, глупую, ошиблась! Это уж будет правнучка той дочки горшечника!
Вот видишь, — Гера вроде стыдливо чертила на песке босыми пальцами непонятные знаки, — я не такая кровожадная, как ты, черная душа, полагал! — и подмигнула.
Фионилу даже показалось, что на мгновение кончик розового язычка мелькнул из-за жемчужной пещерки зубов.
Фионил отрешенно уставился в горизонт:
А почему ты, старая, знаешь, что двойня?
Ну, такое пузо! — ахнула старуха: мол, что ж тут непонятного.
Юноша прослушал ответ, потрясенный. Оказывается, пока он катался в колеснице, да плавал с голой богиней, на земле шли года и десятилетия. Рождались и умирали люди. А здесь, на Олимпе, царило вечное лето, не сменяясь ни осенью, ни зимой. И царили беззаботные, смешливые богини, шутки ради способные украсть у человека имя, тело, годы, а, в сущности, жизнь. Даже смилостивись небеса, очутись Фионил у порога родной хижины, это будет не он, не его время. Его друзья-приятели давно состарились. Его возлюбленная, вероломная, предавшая, но прекрасная, прабабка какой-то еще неродившейся двойни. И он будет бродить по улицам, которые покинул, по крайним меркам, вчера, и встречать развалины, разрушившиеся десять лет назад.
Богиня! — воскликнул Фионил. И столько муки и боли было в голосе человека, что дрогнули вечно синие небеса над Олимпом и чуть пригас, на мгновение померк бесконечно льющийся с высот золотистый свет.