Герметическая традиция - страница 3

Бедного Рыцарства Христова1 с одной лишь оговоркой: он не был

христианином (хотя, как известно, упомянутый орден тоже не слиш-

ком преуспел в защите христианских паломников).

На победном карнавале духовной профанации, политических, ок-

культных и философских химер, под музыку которых начал своё ше-

ствие XX век, всё же были мыслители, способные противостоять его

основным направляющим силам, несмотря на исторические катак-

лизмы и перипетии личной судьбы, кои продолжали указывать на

ложные ценности и фальшивых пророков, даже когда объекты их ука-

зания принимали форму замкнутого вокруг них кольца; их было не-

много, и одной из самых заметных фигур на этом островке несгибае-

мого духа стал Юлиус Эвола. Для всех тех, кто впервые открывает

книгу данного автора, я хотел бы повторить слова, которыми он пред-

варял многие свои работы: «эта книга не для всех». Язык изложения

во всех произведениях Эволы ясен и точен, структура вполне акаде-

мична; в определённом смысле все они представляют собой учебни-

5

ки. Что же тут «не для всех»? Содержание. Если вспомнить, что кни-

ги являют собой духовную пищу, то блюда, предлагаемые Эволой, многим могут надолго испортить желудок. Очень трудно определить

тот тип читателя, для которых его работы станут настоящим открове-

нием или даже в корне изменят их жизнь и мировоззрение (чему за

последние полвека было несколько ярких примеров); можно сказать

только одно: этот тип человека является в современном обществе ско-

рее исключением, чем правилом. Он внутренне принадлежит друго-

му миру, даже если не помнит об этом, и книги Эволы могут оказать

на него действительно магический эффект - как напоминание, далё-

кая знакомая песня, прохладное дуновение в лицо страннику, уснув-

шему на острове сирен. И указание дороги тем, кто уже приоткрыл

глаза.

Творчество Юлиуса Эволы, в целом представляющее собой не

просто набор написанных в разное время и по разным поводам книг, но символ, как он эксплицитно признал в своей автобиографии,2 луч-

ше рассматривать, начиная именно с Герметической традиции. Пред-

шествующая этой работе Теория и феноменология абсолютного ин-

дивидуума была закончена в 1924 году;3 по словам самого Эволы, бу-

дучи спекулятивной философской работой, она служила своего рода

«философским введением в нефилософский мир, имеющим значение

в качестве того редкого случая, когда современная философия от-

крывает путь глубокому экзистенциальному кризису».4 Можно ли

представить себе, чтобы «абсолютный индивидуум», скажем, занял

кресло университетского преподавателя? Как всякий нормальный

буржуа был поглощён ипотечными выплатами, ремонтом гаража, не-

верностью супруги и при этом, приходя по утрам на работу, расска-

зывал студентам об абсолютной свободе? Комичность этой ситуации

была ясна Эволе с самого начала, и следующий его шаг был совер-

шенно логичен: к удивлению тех, кто прочил ему «будущее» в каче-

стве профессионального философа (как Бенедетто Кроче), и тех, кто

высказывал опасения по этому же поводу (как Рене Генон), он отка-

зался от каких-либо дальнейших спекулятивных построений и обра-

тился к инициатической практике, то есть к тому, что выходит за пре-

делы философии и чему положения его философской системы слу-

жили фактически пролегоменами, причём имеющими смысл постоль-

ку, поскольку человек испытывает необходимость в таком предисло-

вии: «что касается тех, кто уже находится на другом берегу, такая

6

философская пропедевтика в терминах «современной мысли» явля-

ется совершенно излишней».5

Последующий период вплоть до публикации Герметической тра-

диции в 1931 году был ознаменован для Эволы некоторыми важными

знакомствами и встречами, значение которых для всего его последу-

ющего творчества стало определяющим и анализ каковых гораздо

более полезен для понимания его мировоззрения, чем события, со-

ставляющие «биографию» человека в обычном смысле этого слова.

Естественно, упоминание о Рене Геноне будет излишним; знакомство

с ним вызвало у Эволы буквально «органическое перерождение» все-

го его существа и, по сути, ознаменовало для Эволы начало его пути