Гибель Ростова - страница 7

Трудно сказать какая смерть лучше.

На первый взгляд, конечно, быстрая. Но вот что происходит с человеком при быстрой радиоактивной смерти. (Это из чернобыльского, семипалатинского и хиросимского опыта.)

Сначала — тошнота, рвота. Но при этом еще и жжение, и покраснение кожи, как при солнечном ожоге (эритрема). На третьи сутки — тяжелая интоксикация организма. Продолжаются изнуряющая рвота и понос, заканчивается все коллапсом с потерей сознания.

Температура тела доходит до 40 градусов. Человек, по сути, умирает от обезвоживания организма. Он как бы высушивается изнутри. Спасти или облегчить страдания невозможно. Живет он три-четыре дня.

Но такие смерти более характерны для района близкого к РоАЭС. Например, в Волгодонске и Цимлянске. Ростов далековато. И в Ростове «быстрая смерть» означает, что при предельном облучении человек протянет до 20 дней. Процесс тот же самый, но растянут во времени.

Впрочем, есть варианты. Это когда человек умирает не столько от обезвоживания, сколько от болевого шока. Например, от головной боли. После Чернобыля описаны случаи, когда молодые парни колотились головой о стену больничной палаты, доводя себя до сотрясения мозга. А все из-за мучительных головных болей. Люди бились о стену, чтобы одной болью оттеснить другую, более сильную, мозговую. Бывало, что от боли люди вешались…

Но большинство ростовчан все-таки относительно несильно облучены. (Возможно, сказывается и расстояние до Волгодонска, и то, что основной путь заражения происходил через воду.) Их страдания способны продлиться от пяти недель до десяти месяцев. Возможна иллюзия временного облегчения и даже относительного выздоровления. Но все это — на фоне «постепенного патологического перерождения во всех органах». Дальше происходит «нарастающее помрачение сознания», когда человек впадает в депрессию, совершает нелепые поступки, сходит с ума, воображает себя лошадью или, на худой конец, иностранцем.

Умирает этот человек как бы от старости. Только старость эта наступает до срока. За несколько месяцев человек ускоренно проживает все стадии жизни. Независимо от календарного возраста он будет выглядеть лет на 70–80. У него выпадут волосы и зубы…

Но вот что интересно, почти невероятно! Алкоголики почти не страдают от радиации. Им все «по барабану». У них почти не болит голова. В зараженной зоне бомжи-алкоголики живут значительно дольше обыкновенных людей. И вообще, вся эта катастрофа для них — праздник! Проспиртованный организм лучше сопротивляется нашествию радионуклидов.

К сожалению, и я не избежала общей участи.

Через полгода я почувствовала, что теряю волосы. Дело в том, что мое затворничество в подвале библиотеки ДГПБ спасло меня от немедленного заражения, но не спасло от голода. Пришлось выходить на поверхность и общаться с людьми. Дозиметр начал зашкаливать. Уцелевшие были все до одного лысые, как бильярдные шары, и говорили одинаковыми старческими голосами. Так что отличить мужчин от женщин было трудно.

Я понимала, что меня ждет то же самое, но выхода не было. Продукты в подвале были съедены. Другие испортились. Пришлось «ходить по магазинам».

Зато появилось человеческое общение. Здесь, в читальном зале библиотеки, я встретила сразу четверых уцелевших. Тоже из нашего брата-интеллигента. И знаете, что они делали? Читали книги!

Эти философы много порассказали мне о первых днях катастрофы. Оказывается, «Вечерний Ростов» выпустил в этот день свой экстренный номер! А «Третий канал» пытался вести передачи с набережной. Некоторые мужественные журналисты остались в городе и до последнего вели репортажи с места событий!

И еще мне рассказали о положении в зоне. Прежде всего, я узнала, что город блокирован. Внутренние войска взяли его в тесное кольцо.

Есть еще одно так называемое «внешнее кольцо» по периметру «Большой зоны» (это вся центральная и южная часть Ростовской области). Наш Ростов, а также Волгодонск, Цимлянск и Новочеркасск — это «Малая зона». Каждый из этих городов блокирован по отдельности. Вся акватория реки Дон, от Калача до Азова, запрещена для плавания любых плавсредств.