Гладиатрикс - страница 56
— Ты, Сорина, кажется, никогда не находила времени для мужчин, — сказала Эйрианвен.
Британка подбоченилась и любовалась своей работой.
— Еще чего! — ответила амазонка. — Я была предводительницей клана Коня. Мы принимали на свое ложе мужчин только ради того, чтобы пополнить численность племени. На что они нам после того, как сделали свое дело? Я бы, к примеру, совсем не хотела, чтобы кто-то из них день-деньской валялся в моей палатке, почесываясь и испуская ветры.
Эйрианвен принесла деревянный трезубец и взвесила его на руке.
— Мужчины годятся еще кое на что, кроме почесывания и порчи воздуха, — рассмеялась она.
Напускная суровость Сорины помогла ей задавить собственный приступ ярости, и британка сама это понимала.
— Да, конечно. — Тон Сорины оставался очень серьезным, но глаза искрились смехом. — Они полагают, что оба их любимых занятия очень забавны для окружающих, и ждут за это похвал.
Эйрианвен только головой мотнула.
— Ладно, пошли! — сказала она, усмехнулась и махнула трезубцем. — Поглядим, сумеешь ли ты совладать с этими вот остриями!
Дружеская подначка заставила Сорину улыбнуться. Она взяла тяжелый щит, женщины вышли из оружейной и прекратили шуточную перепалку. Битва — это далеко не игра. Даже их дружба существовала лишь за пределами площадки.
Вот амазонка вскинула меч, показывая, что готова, и Эйрианвен сделала первый выпад трезубцем.
Под конец дня Тит и другие наставники собрали новичков вокруг себя. Когда все сошлись, Лисандра перехватила пристальный взгляд Катуволька и поспешно отвела глаза, вспомнив подковырки своих соотечественниц-эллинок.
Наставники стояли возле столика, за которым сидел Эрос, любовник Бальба. Юноша держал в руках стиль — палочку для письма.
Хильдрет опустилась наземь рядом с Лисандрой.
— Привет, — сказала она. — Как ты?
Традиционная шутка заставила спартанку неуверенно улыбнуться. Она не знала, как на это следовало отвечать после того памятного боя.
— У меня все хорошо, Хильдрет, — сказала она наконец. — А ты как?
— У меня тоже все хорошо. Моя латынь — хорошо. Как твоя голова?
— Пока еще на плечах, — пробормотала Лисандра.
— Что? — громко переспросила Хильдрет.
— Моя голова — хорошо! Спасибо!
— Это здорово. — Германка улыбнулась.
Ее улыбка показалась Лисандре чуть более снисходительной, чем ей хотелось бы, а Хильдрет еще и добавила:
— Ты говенно дралась.
Лисандра скривилась. Хильдрет, конечно, нахваталась в гладиаторской школе самых грубых латинских слов. Сама она, впрочем, не собиралась опускаться до такой степени.
— Ты права, — сказала спартанка. — Именно так я и дралась.
— Разотри и забудь! — Германка дружески ущипнула ее за руку, но щипок вышел неслабый. — У каждого случаются говенные дни!
Лисандра кивнула, отвернулась и украдкой закатила глаза. Она не нуждалась в напоминаниях подобного рода.
— А ну-ка тихо! — рявкнул Тит. — Всем молчать!
Разговоры немедленно прекратились. Лисандра невольно подумала, что повиновение приказам понемногу становилось второй натурой девушек.
— Пенелопа!.. — услышала Лисандра шепот Фибы, устроившейся за ее спиной. — Вон он, твой желанный! Посмотри только, до чего хорош! Зрелости у него не отнимешь.
Послышалось хихиканье. Пенелопа ответила ругательством, хуже которого могло быть лишь богохульство.
— Ваше обучение близится к концу, — резко сказал Тит. — Ланиста подрядил нашу школу сражаться на грядущих играх в Галикарнасе! — Он помедлил, обводя женщин строгим взглядом. — Вы будете участвовать в поединках. Вас выставят против другой школы. Это значит, что между собой драться вам не придется.
Хильдрет толкнула локтем Лисандру. Судя по выражению лица, она плохо поняла сказанное.
— Мы будем драться в настоящем бою, — шепотом объяснила Лисандра. — На арене.
Хильдрет расплылась в торжествующей улыбке.
— Многие из вас привезены сюда из варварских земель. Ваши имена невозможно произнести, — продолжал Тит. — Зрителям такое не нравится. Миром правит Рим. Это значит, что у вас должны быть имена, понятные его людям, такие, чтобы их было удобно выкрикивать. Пусть каждая из вас выберет себе что-нибудь подходящее. Кто не сумеет, ту мы назовем сами.