Главный врач - страница 12

Дарья Ильинична села на постели и, прикрыв ноги одеялом, стала командовать: «Убери книги со стола!.. Он себе совсем испортит глаза — столько читать при таком освещении…» «Ульян Денисович, перенеси, пожалуйста, лампу на шкаф…» «Ульян Денисович, разожги, пожалуйста, примус… Примус уже горит?.. Вот и хорошо. Теперь раскупорь, пожалуйста, банку с консервами. Нам отоварили мясные талоны в этом месяце свиной тушенкой… Вам за войну не надоела еще свиная тушенка, Алексей Платонович?» «Вы знаете, Алексей Платонович, когда нас демобилизовали, нам выдали по шесть килограммов сахара. Целое богатство. Но я успела приготовить варенье уже только из айвы. Вы любите варенье из айвы?»

Ульян Денисович прихлебывал чай и рассказывал.

— Кое-как отремонтировали три флигеля. У нас не завхоз, а золото. Гервасий Саввич. Даже не представляю себе, что бы мы делали без него… Так вот, отремонтировали три флигеля. Там сейчас лежат больные. Но что дальше делать, не представляю себе. Ничего нет. Ни гвоздей, ни досок, ни стекла. Я обращался куда хотите, даже в исполком. Но там, чтобы добиться чего-нибудь, надо стучать кулаком по столу. А я кулаком по столу не умею. Да что я!.. Тут посильнее были и то ничего не добились. Трудно. Настоящего администратора нелегко найти. Вот недавно приезжал сюда один, некто Бритван. Его тоже главным врачом нашей больницы сватали. Этот, пожалуй, справился бы. О нем как о хозяине чудеса рассказывают. А вот поди же ты… — Ульян Денисович развел руками. — Ходили они тут с Малюгиным, смотрели, полдня ходили. И жена этого Бритвана с ними. Интересная. Жгучая брюнетка. Глаза… Настоящая Кармен.

— Нет, вы только послушайте! — засмеялась Дарья Ильинична. — «Жгучая брюнетка. Настоящая Кармен». И я должна это слушать!..

— Ты же знаешь, что я всегда был неравнодушен к интересным женщинам, — рассмеялся Коваль. — Я старый эстет, и тут уже ничего не поделаешь. — Он опять повернулся к Алексею и продолжал рассказывать: — Когда этот Бритван приехал, я обрадовался несказанно. Вот, думаю, настоящий хозяин прибыл. Возьмется за дело. Отстроит больницу, и у меня будет, наконец, отделение. Это просто пытка, когда понимаешь, что больного надо положить на койку, а положить некуда.

— Ну и что же они, этот Бритван со своей красавицей-женой?

— Ходили, смотрели, приценивались. Потом уехали. А теперь вот вас присылают.

— А кто он по специальности — Бритван? — спросил Корепанов.

— Хирург. И, говорят, хороший хирург.

Они еще долго беседовали. Алексею все нравилось тут. И то, что Ульян Денисович называл свою жену по имени-отчеству и она его — тоже. И то, что у Коваля много книг. И живой, иногда очень тонкий юмор Коваля. И какая-то слепая уверенность Дарьи Ильиничны в том, что она обязательно выздоровеет и опять сможет работать педиатром, как до войны. Разве это дело, чтобы врач сидел на пенсии? Ульян Денисович говорит, что врачи вообще не должны, не имеют права переходить на пенсию. Даже старики. Они должны умирать на посту. И лучше всего, чтобы это случилось во время обхода. «Что-то мне плохо, девушка, дайте стул». Перепуганная санитарка приносит стул, врач садится и… умирает.

Да, Алексею все нравилось тут. Не нравилось только, что комната маленькая, стена сырая, что окна заложены фанерой, что в доме нет электричества и топить приходится чаще всего камышом, за которым Ульян Денисович ходит на базар почти за три километра.

— Почему вы не заняли квартиру главного врача? — спросил Алексей. — Мне сказали, что при больнице есть квартира.

— Я никогда не считал себя главным врачом, — усмехнулся Ульян Денисович. — Я просто лорд-хранитель печати… Надо же кому-то подписывать чеки и справки? Вот я и подписываю.

Было уже около полуночи, когда Алексей стал прощаться. Он просил Ульяна Денисовича похозяйничать еще несколько дней, пока назначение не будет утверждено в министерстве. Тот согласился.

Алексей ушел с таким ощущением, как будто он давно знает этих людей и лишь недавно расстался с ними на короткий срок.

Инструктор обкома Мильченко, среднего роста, крепко сбитый человек, встретил Алексея приветливо, энергично тряхнул руку и, сразу же переходя на «ты», положил на стол два листа бумаги и анкету.