Глобальные трансформации современности - страница 34

История до «осевого времени» — это история локальных раннецивилизационных систем, тогда как с названного периода начинается этап традиционных региональных цивилизаций доиндустриального типа с присущими им надэтническими религиозно–культурными формами духовной жизни: индуистской, конфуцианско–даосской и пр., а позднее — восточнохристианской, мусульманской, западнохристианской в их многочисленных модификациях и разновидностях.

Более того, к финалу «осевого времени» и в последующие столетия основные цивилизационные миры Старого Света (в пределах Средиземноморья, Передней и Центральной Азии, Индостана, а с рубежа эр и Китая) вступают в непосредственные контакты друг с другом, что ведет к их взаимообогащению, главным образом, в области культуры. Примечательно, что именно в последние столетия до н. э. в целом уже складывается трансевразийская система трасс Великого шелкового пути, а каботажные плавания вдоль берегов Азии, Восточной и Северной Африки и Европы охватывают все пространство от Приатлантической Европы до Кореи и Японии.

Необходимо подчеркнуть значение «осевого времени» еще в одном отношении. До него, как уже отмечалось В. А. Коротаевым41, социокультурный процесс раскрывается именно как процесс, на ход которого в принципиальном отношении воля и деятельность отдельных людей практически не влияет (исключение составляют единичные случаи — например, Саргон Аккадский, впервые в истории сумевший ярко реализовать принцип «кто был никем, тот станет всем». Однако начиная с «осевого времени» так называемый «субъективный фактор» постепенно приобретает все большее значение. Если попытку религиозно–общественных преобразований Аменхотепа IV (Эхнатона) в Египте постигла неудача, то возникающие вскоре после этого движения Моисея и Заратуштры уже имели принципиальные последствия для дальнейшей истории человечества.

Из сказанного следует, что дихотомия индивида и социума на стадии раннеклассовых обществ осознавалась в аспекте не противопоставления или, тем более, взаимного неприятия, а, скорее, в смысле необходимости оптимального «вписывания» индивида в предзаданные ему рождением или иными социальными рамками наличествующие общественные структуры. Крушение последних, как показал в свое время В. Н. Топоров, воспринималось людьми раннеклассового общества в качестве космической катастрофы и личной трагедии не только в силу связанных с этим бедствий для отдельно взятых людей, но и ввиду того, что распад традиционных структур осознавался как гибель всего и вся, как крах мироздания и его порядка42.

С утверждением же сословно–классовых отношений человек ощущает за собой свободу и моральное право, санкционированные сакральными силами бытия, на несогласие с публичной властью, на нравственное осуждение государственного режима, а то и на открытое неповиновение ему. Он начинает распрямляться и впервые противопоставляет себя и государственности, и системе социальных институтов, и комплексу традиционных установок и представлений. Ветхозаветные пророки обличают своих и чужих царей, греческие философы отвергают традиционную религию, зороастрийцы подчеркивают свободу выбора каждого между добром и злом, джайны и буддисты не признают сакральный характер варнового, провозглашаемого Ведами, деления общества, а даосы иронизируют над государственными церемониями и ритуалами.

По отношению же к стадиям всемирно–исторического процесса «осевое время» — эпоха духовного преодоления системного идейно–мировоззренческого кризиса, обусловленного болезненной трансформацией раннеклассовой системы отношений в сословно–классовую. Переход от раннеклассовой стадии развития общества к сословно–классовой в духовной плоскости соответствует тем фундаментальным мировоззренческим изменениям, которые выразились в идейных течениях «осевого времени». Поэтому понятно и хронологическое соответствие между завершением утверждения основ сословно–классового общества в основных цивилизационных центрах Старого Света и появлением религиозно–философских учений нового типа, исследующих человеческую личность и ее сущностную причастность основам трансцендентного бытия.