Гнев Звёзд (СИ) - страница 4

Лишившись всего, Томас наконец остановился. Колдвеллы были вынуждены отправиться в деревню и поселиться в доме его покойной матери, не отличавшемся роскошью или богатством. Томас устроился на работу сторожем, Эмма — свинаркой, а Роуз, начавшая считать дни до собственной смерти, решила оставаться дома.

Эмма Колдвелл сидела в комнате, которую ей выделили родители, шила и размышляла. У девушки был выходной, который она, как и всегда, решила посвятить себе и собственными мыслям. Эмма, жившая лишь реальностью, ни о чём не мечтала, но любила вспоминать светлое, наполненное радостными мгновениями прошлое — это её хоть немного отвлекало от серой действительности.

Казалось, в моменты, когда девушка погружалась в свои мысли, она уносилась на далёкий остров, расположенный посреди безбрежных вод, овеянных туманом времени. Эмма странствовала по тропам собственного прошлого, с грустной улыбкой вспоминая чудесные моменты, какие переполняли её жизнь прежде. Счастье, мимолётное и совершенно эфемерное, унеслось вместе с детскими годами. Оно осталось где-то очень далеко, там, куда не ходили корабли, не летали самолёты…

И вот девушка снова находилась наедине со своими невесёлыми мыслями. Вновь перед её глазами возникал расплывчатый образ миловидной девчушки с прямыми каштановыми волосами, развевающимися от порывов ветра, горящими зелёными глазами, маленьким аккуратным носом и ровными губами, играющими задорной улыбкой. Девочка смеялась, а Эмма, представляя её, лишь с грустью вздыхала. Девушка осознавала, что прошлое уже не вернуть и другой жизни у неё не будет, как бы она того ни желала.

Но вот Эмма случайно уколола палец, что заставило её невольно вернуться в настоящее.

Девушка огляделась по сторонам. Безусловно, за время, которое она провела в воспоминаниях, ничего не изменилось. Эмма по-прежнему сидела в неуютной спальне, в которой когда-то давно, в молодости, её бабушка, весьма непостоянная женщина, спала с различными мужчинами.

По причине того, что ничем другим, кроме разгульства, женщина в этих стенах не занималась, комната была обставлена достаточно скромно. Возможно, что когда-то в ней стояло чуть больше мебели, однако со временем женщина, к слову, так и не нашедшая себе постоянного мужа, перетащила аксессуары в прочие комнаты.

Теперь спальня выглядела полупустой. На стенах до сих пор оставались старые, выцветшие и местами отклеившиеся обои. Шкаф был всего лишь один, сделанный из весьма дешёвого сорта дерева, и стоял он по левую сторону от входа. Посреди помещения, рядом с кроватью, находился небольшой столик, уставленный всякими мелочами, — на нём Эмма обычно хранила швейные принадлежности. Кровать же, на которой спала девушка, располагалась около стола и, стоит заметить, была в отвратительном состоянии. Потёртая, грязная, со слегка подломившимися ножками, она отталкивала от себя одним лишь своим видом.

Но Эмме было всё равно. Девушка уже давно не чувствовала того отвращения к этому дому, которое возникло у неё при въезде. А свою личную комнату Колдвелл-младшая так и вовсе считала сродни роскоши, о какой ей, конечно, уже давно пришлось позабыть.

В очередной раз осмотрев стены, Эмма встала с кровати и, убрав швейные принадлежности, подошла к окну. Мимолётно взглянув на заснеженные окрестности и, разумеется, не обнаружив абсолютно ничего интересного, девушка решила вновь перебрать старые бабушкины наряды. Их перешиванием она, собственно, и занималась в свободное от работы время, чтобы хоть как-то скрасить свою серую и однообразную жизнь.

Но только Эмма занялась поиском нового материала, как в комнату вбежала её мать, заставив дочь отвлечься. Женщина, в последнее время выглядевшая абсолютно равнодушной, была определённо чем-то напугана, и это несколько смутило Эмму.

— Что-то случилось? — спросила девушка тихим, лишённым эмоций голосом.

— Да, кажется, я слышу голоса… Они доносятся из нашей с твоим отцом спальни. Их много, они зовут меня.

— Может, отец вернулся с работы и кого-нибудь привёл?

— Нет. Он ещё работает.

— Хорошо, я проверю, что там.

— Нет, подожди. Прислушайся. Кажется, они не только там, но и здесь… Они всюду!