Гниль в её голове - страница 16
— Д-да… — парнишка заискивающе закивал головой и быстрыми шагами направился к источнику дыма и вони.
В момент, когда он отворачивался от тучной женщины, Орсолья увидела, чьё тело покоилось на его руках: это была малышка Дей. Та самая, которую Соль вытащила из снежной пустыни и которую не смогла потом уберечь. Лёгким движением она освободилась от невесомой теперь хватки провожатой и кинулась к юноше.
— Стойте! — взвизгнула она. — Куда вы её несёте?!
— Малышка, — услышала Орсолья за спиной елейный голос; тяжёлая как чугун рука опустилась на плечо, вдавливая Соль в утоптанный снег, — не лезь в дела взрослых. Пойдём-ка.
Обернувшись, Соль увидела, что за плечо её держит та самая женщина, отдававшая приказы. Она стояла совсем рядом, и теперь были различимы глубокие морщины на её рыхлом лице и трещины на толстых губах. Пальцы одетых в митенки рук раскраснелись и начали шелушиться. Серые и чёрные хлопья снега и копоти путались в коротких тёмных волосах или оседали на грубой ткани одежды. Она казалась умной, но резкой и неприятной женщиной, и Орсолья невольно отпрянула.
— Не трогайте меня! Куда вы её дели?!
— Пойдём, — женщина старалась не повышать голоса. Кто знает, чего эти дети Там натерпелись? — Будь умницей, и делай, что тебе велено.
— Я не пойду! Верните Дей!
Соль попыталась упереться, хотя прекрасно сознавала, что не сможет противостоять такому громоздкому телу. Тучную даму её поведение, казалось, только рассмешило: она улыбнулась и потрепала Орсолью по плечу; вместе с тем она жестом подозвала кого-то.
— Давай-ка не шуми, золотце, — велела она девчонке, без особых усилий удерживая её на месте. — С твоей подружкой всё будет в порядке. Пойдём, вернём тебя в семью.
Соль никуда возвращаться не собиралась. В какую ещё семью? Её семьёй были соседи по Замку, её подданные, да ещё Рогатый, а предчувствие подсказывало ей, что встреча предстоит вовсе не с ними. Она уже приготовилась было к новому, более мощному, витку истерики и неповиновения, когда чьи-то сильные руки схватили её и, без видимых усилий оторвав от земли, потащили вслед за тучной дамой.
Некто был выше её на две головы, ещё достаточно молод и весьма крепок. Лицо его бороздил белёсый шрам. Прекрасно осознавая, что вырваться из его хватки ей не удастся, Орсолья тем не менее попыток не оставляла: она изо всех сил вертелась и дёргала ногами в надежде ударить мужчину или по меньшей мере сползти и доставить ему неудобства, а когда он решит перехватить её, уличить момент, выскользнуть и бежать, насколько получится быстро. Если не задумываться о деталях, о том, что она будет одна против целой армии, а её ноги в силу возраста самые короткие и не дадут ей далеко убежать, план был хорош. Однако стальная хватка не позволяла ни на дюйм приблизиться к его осуществлению.
Чем дальше её уносили, тем больше Орсолья осознавала бессмысленность самой идеи побега и тем лучше понимала, что без провожатой плутала бы по лагерю бесконечно: палаточные ряды простирались, сколько хватало глаз во всех четырёх направлениях, а единственным ориентиром был вонючий костёр. Дым его становился всё реже, спазмы перестали скручивать желудок. Они подобрались к самой окраине палаточного городка; он был словно отграничен чертой сажи, за которой была полоса растаявшего снега, а дальше — грязный и размокший серо-коричневый город, окружённый морозной ночью. Там, на краю, и стояла типовая зелёная палатка с откинутым пологом, в которой скрылась тучная женщина. Соль тоже занесли внутрь и усадили на холодный складной стул, стоявший напротив заваленного бумагами стола. Против ожидания мужчина не ушёл, а встал за спиной Орсольи, продолжая удерживать её за плечи.
— Вот видишь, — сказала ей женщина, со скорбным видом поджимая губы, — своими криками и дёрганьями ты только создаёшь лишние проблемы. Легче ни тебе, ни нам не становится.
Орсолья уже хотела было сказать, что она как раз и собиралась создать им проблемы, и ей глубоко наплевать на чьи-то там трудности, но решила пока посидеть тихо и, может, успокоить их бдительность. Она теперь на границе лагеря. Она не заблудится и сможет убежать.