Гносеология права на жизнь - страница 20

.

Однако некоторые международно-правовые акты позволяют несколько отойти от данного принципа. Выше уже говорилось об Американской конвенции о правах человека. Декларация прав ребенка, принятая Резолюцией 1386 (XIV) Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1959 г., в Преамбуле подчеркивает: «Ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения» (курсив мой. – Г. Р.). Аналогичную формулировку использует и Конвенция о правах ребенка 1989 г. в своей Преамбуле, хотя в ст. 6 говорится, что государства-участники признают, что каждый ребенок имеет неотъемлемое право на жизнь. В ст. 1 указывается, что ребенком является каждое человеческое существо до достижения 18-летнего возраста. Это означает, что международно-правовые акты направлены на установление обязательств по надлежащей защите эмбриона, что не является тождественным признанию правосубъектности человека с момента зачатия. Исходя из этого, нельзя согласиться с мнением профессора А. Ковлера: «Современное право решительно определяет иной рубеж: жизнь человека начинается с оплодотворения яйцеклетки»[80]. Нельзя при этом и ссылаться на Конвенцию о правах человека и биомедицине, ст. 18 которой закрепляет: «Если закон разрешает проводить исследования на эмбрионах in vitro, он же должен предусматривать надлежащую защиту эмбриона». Приведенная норма опять же фиксирует обязательство по установлению надлежащей защиты, но отнюдь не по признанию правосубъектности человека с момента зачатия. Некая осторожность в международном праве применительно к данной проблеме понятна. Вопрос серьезен, его однозначное решение повлечет глубокие изменения национальных правовых систем. Это предопределяет отказ от категорического закрепления права на жизнь с момента зачатия. В специальной главе, посвященной проблемам аборта, будет представлена практика юрисдикционных органов, связанных с толкованием момента определения жизни.

Подобное закрепление отнюдь не направлено только против практики искусственного прерывания беременности, как многим это представляется. Достижения медицины поставили перед юриспруденцией гораздо более сложные вопросы, перед которыми дискуссия о запрещении абортов становится архаизмом.

В 1970-х годах были открыты способы диагностики состояния плода в утробе матери, в результате чего наличие генетических заболеваний, различных аномалий можно было обнаружить задолго до рождения. Как отмечает Ж. Судо (Вызов биоэтики сегодня // WWW), «в настоящее время в медицине еще не найден способ терапевтического или хирургического лечения плода в утробе матери. Пока медики ставят своей задачей лишь поиск возможности абортировать зародыш, имеющий пороки развития, на ранней стадии его развития… Развитие этого метода повлекло за собой уничтожение значительного количества неродившихся детей».

Наука ставит качественно иные проблемы. Возможна ли «выбраковка» детей еще до их рождения? Возможны ли операции по отношению к неродившимся детям? Возможно ли использование абортированного материала в медицинских целях? При постановке таких вопросов краеугольным камнем выступает отношение к эмбриону: как к предмету (тогда его можно будет покупать, продавать, уничтожать и т. д.) или как к части человека (про-человеку), нуждающейся в особой защите.

Исходя из этого, возможна вариативность разрешения вопросов, связанных с репродуктивным выбором: применение различных методов контрацепции, снижение количества детей в семье, удлинение интергенетического интервала, внутрисемейное планирование и т. д. Социологи, культурологи, сексологи полагают, что тем самым половой акт практически лишен своего основного первоначального значения – продолжение рода. Многие отмечают, что юриспруденция далека от всего этого. Оппонируя такому доводу, можно сказать, что это было бы действительно так, если влиять на данные процессы во многих странах не пытались бы, в первую очередь, с помощью права. Примеров этому немало.

Имеет ли право на жизнь зачатый, но неродившийся ребенок? Если исходить из текстуального содержания ст. 17 Конституции РФ, то следует согласиться, что правами (а значит, и правом на жизнь) человек обладает с момента рождения. Если же за основу брать иной момент, то возникнет, прежде всего, дилемма, какой именно момент считать основой: момент зачатия, момент формирования организма, момент начала работы мозга или начала работы сердца? Ответить на данный вопрос достаточно сложно.