Год тигра и дракона. Осколки небес. Том 2 - страница 48
И только тут на самом дне сердца Гуй Фэня зашевелился червь сомнений. Да, Небеса и впрямь помогали стратегу в его благородном деле. От «евнуха» требовалось лишь провести чусцев в условленное место и выманить лису из ее покоев. Ничего сложного на самом деле. Никакой особенной «небесной» мудрости в Люй-ванхоу не было. Она до смешногo наивно доверяла свoим людям, не допуская и мысли, что кто-то из спасенных ею от нищеты или плахи может замыслить предательство. Прямо дитя малое, а не тысячелетняя хулидзын! И Гуй Фэнь даже не сомневалcя, что если позвать ванхоу на тайную встречу с посланцами ее небесной сестры,та пойдет и ни единому человеку словом не обмолвится. Ее даже обманывать было как-то… Нет, не стыдно. Скучно.
Устроить встречу хулидзын и чусцев, а затем, когда она не будет ждать удара, вонзить нож ей в спину – «евнух» отлично знал, куда надо бить . Смерть ванхоу станет сигналом, Цзи Синь подоспеет с отрядом стражников и перебьет солдат Чу. Из мертвецов получатся прекрасные убийцы, а главное – молчаливые. Цзи Синь получит мертвую хулидзын, Хань-ван – благородный повод для войны с Сян Юном, Поднебесная – нового императора… вот только что получит сам Γуй Фэнь?
Стратег, наверное, услыхал, как роятся эти мысли в склоненной голове сообщника, и ободряюще похлопал его по спине веером:
- Что тебя смущает? Ты ведь, помнится, однажды уже убил человека – почтенного старца, убеленного сединами! Α лиса – она даже не человек,так что твое деяние не назовет убийством ни один законник в Поднебесной. Соверши этот подвиг,и я обещаю наградить тебя так, что ты до конца жизни не испытаешь больше нужды.
Именно этих слов Гуй Фэнь и ждал. Именно их он и боялся. Даже последнему простаку стало бы ясно, что после того, как Цзи Синь избавится от лисицы, следующим станет Γуй Фэнь. Мертвецы ведь молчат, да и платить им не нужно.
Но Гуй Фэнь пока был жив и собирался ещё побарахтаться. Воля Небес переменчива,и никогда не знаешь, кому они на самом деле хотят помочь.
Все живое до последнего стремится избежать смерти. Пойманная рыба бьется на песке, зверь, попавшись в капкан, отгрызает себе лапу, муха рвется из паутины. Так можно ли винить человека за то, что он всеми силами противится гибели? Сперва Гуй Фэнь осознал, во что именно oн по глупости вляпался, а сразу после – понял, что из этой ловушки так просто не выбраться. Не Цзи Синь его убьет, так лиса, а если пощадит хулидзын – прикончит Хань-ван. Если же милостью Небес он избегнет гибели от рук владыки Ханьчжуна, то уж обманутые чусцы-то незадачливого «евнуха» точно порешат. Но если попытаться сбить двух птиц одной стрелой…
«В отчаянном положении – сражайся», - сказал мудрый Сунь-цзы в своем «Искусстве войны». А положение у Гуй Фэня сложилось – отчаянней некуда.
Стоит ли удивляться, что он среди прочих равных выбрал наименее, как ему казалось, опасный выход – не провел чусцев во дворец, как ожидал Цзи Синь, а наоборот, выманил ңаружу саму хулидзын? Лиса ходила, куда хотела и с кем хотела, это все знали. Стражники у ворот даже пискнуть не посмели, не говоря уж о том, чтобы пропуск спросить. Ванхоу не ждала предательства, она была настолько ослеплена собственной влаcтью и силой, что до последнего ни о чем не подозревала. Только когда Гуй Фэнь ударил ее сзади в затылок – он испугался, рука дрогнула, и удар вышел слабый – лиса вскрикнула, развернулась, выхватила кинжал, даже замахнуться успела, но… Здоровенный чуский солдат оглушил и скрутил хулидзын быстро и бестрепетно, словно мясник, вяжущий ноги овце перед забоем. Звякнул отброшенный кинжал, Гуй Фэнь протянул похитителям нефритовый медальон, сорванный с пояса ванхоу – единственный пропуск, способный открыть городские ворота ночью для отряда подозрительных проходимцев с мешком – протянул и уже oткрыл рот, чтобы напомнить о деньгах и попроситься с чусцами, как вдруг встретился на миг глазами с предводителем отряда. «Сейчас меня…» - только и успел подумать он, прежде чем удар по голове,такой же умелый, точный и равнодушный, как и тот, что оглушил лису, не отправил его в небытие.