Год жизни - страница 29

— В чем-то ты прав,— тихо отозвался Шатров.— Меня тоже поражает его пренебрежение к людям. Ну был бы он князь, фабрикант в прошлом... Но неужели...

— Погоди,— торопился досказать свою мысль Арсланидзе .— Я не знаю, где у Крутова кончается личное «я» и начинается забота об интересах государства. Во имя чего он борется за план? Во имя коммунизма, лучшей жизни для людей или во имя престижа, сохранения высокого поста, оклада, возможности командовать сотнями людей? Для него, по-моему, план превратился в самоцель. Выполнить план — вот задача. Остаться на волне. А каким путем — неважно. План существует для народа, а по Крутову выходит, что народ, люди существуют для выполнения плана. Для него план — фетиш, идол, некое божество!

— Нет, по-моему, этого не может быть,— неуверенно сказал Шатров.— Ты преувеличиваешь. Оторвался, заболел зазнайством,— согласен. Но неужели он настолько переродился...

— Не знаю. Я сам еще не знаю. Хорошо, если я ошибаюсь. Но вот возьми такой штрих: сейчас Крутов опекает Черепахина. Ему нужен рекорд, звонкий рапорт: Но ведь один Черепахин, хоть он и чудесный старик... Смотри,— перебил себя Арсланидзе,— легок на помине. Не к нам ли бежит?

Действительно, по проходу между станками торопливо пробирался старый экскаваторщик. Длинные уши пыжиковой шапки мотались по его плечам, словно косы. Завидев инженеров, Черепахин еще ускорил шаг.

— Алексей Степаныч, беда! —еще не доходя до Шатрова, крикнул Черепахин.

— Ну, кажется, накаркал я,— с досадой сказал Арслан идзе.

— Что случилось, Никита Савельич? — встревожился Шатров.

— Потом — хоть голову рубите,— тяжело отдуваясь, выставив бороду, отчаянно сказал Черепахин,— а сейчас прошу: выручайте! Вылетело сразу два зуба главной шестерни. Каюсь, сам виноват, моя вина — не надо было рывком брать. Так ведь все думаешь лучше сделать, поскорей, а оно... Георгий Асланович, может, вы чего при-думаєте? Праздник-то вот он! Не сдержим слово, как нить дать, опозоримся на весь прииск.

— Погодите, Никита Савельич, не волнуйтесь,— сказал Арсланидзе, ласково притрагиваясь к плечу экскаваторщика.— В каком месте поломка? Зубья по всей длине выкрошились или только сверху? Обломки нашли? Так...— Инженер несколько секунд напряженно думал.— Вот что: ты, Алексей, звони к себе на участок, срочно вызывай лошадку, а я пошел за автогеном. У меня, на счастье, несколько килограммов карбида уцелело. Придется пожертвовать на такое дело. А вы, Никита Савельич, возвращайтесь к машине, приготовьте все к сварке. Мы подъедем минут через сорок. Ясно?

— Георгий Асланович! — в приливе чувств вскричал Черепахин, хватая обеими руками худую руку Арсланидзе и прижимая ее к своей груди.— Душечка! Да за это я... Эх!

Не находя слов, старик потоптался на месте, махнул рукой и побежал по проходу к двери.

5

Шатров видел, что отношение к нему Крутова внезапно ухудшилось, но не подозревал, что это результат навета Галгана. К тому же другое волновало его, занимало мысли куда больше. Как утеплить бараки участка? Не встретив поддержки у Игната Петровича, Шатров понял, что надо полагаться только на свои силы. Засыпать завалинку? Земля окостенела от морозов, ломом не продолбить. Оштукатурить? Об этом до весны и думать нечего. Что же делать? Не сидеть же сложа руки? Конечно, можно было бы обшить бараки досками, но для этого понадобились бы десятки килограммов гвоздей и многие кубометры досок. Галган категорически отказал Шатрову в этих материалах. Теперь он разговаривал совсем иначе, чем в первый раз, откровенно издевательски:

— Бросьте вы свои затеи! С кем спорить вздумали — с Игнатом Петровичем.

У Шатрова вся кровь бросилась в лицо.

— Достаточно проявить немного элементарной заботы о людях, и все изменится,— резко сказал он.

— Ничего не изменится. Было так и будет,— убежденно изрек Галган и ушел, не желая продолжать разговор.

Выход из тупика подсказал Лисичка. Многоопытный лотошник, с которым однажды посоветовался инженер, подал ценную мысль:

— У нас через то главнее всего барак выстужается, что тамбура нет. Как дверь открыл, так со двора весь мороз прямо в барак — хлынь! Поверху еще куда ни шло, а понизу вовсе зябко. Зимой с жильем что поделаешь? А тамбур пристроить для обогрева можно. И матерьялу пойдет с гулькин нос. Почитай, одни жерди. Голь, она, Степаныч, дотошлива, из блохи голенище выкроит.