Год змеи - страница 40
— Угадали, ака. Вода в эту пору чаще всего сбрасывается в коллектор. Но вы молодец, Кахраман-ака! — Он поздоровался с мирабом[2] за руку. — Ночи уже прохладные.
— Да, пришлось халат натянуть, — ответил поливальщик, — а вот вы легко одеты.
— Я закаленный.
— Ну, что показал осмотр? — спросил Кахраман-ака.
— Мирабы работают, — неопределенно ответил Махмуд.
— В нашей смене все ребята добросовестные, — сказал поливальщик, — что Нигмат, что Сабир.
— Не раскрывается хлопок? — спросил Махмуд.
— На некоторых кустах уже по две-три коробочки. Чудной этот хлопок!
— Чем же?
— Нежный какой-то, пушистый, кажется, в нем и веса-то нет…
Да, подумал Махмуд, «шелковый» еще не раз удивит востоковцев. Вспомнил лето. В период массового цветенья поля напоминали волшебные ковры. В те дни Сахибов и сказал Махмуду:
— Как увидели эту красоту женщины, сразу простили вам строгость, с какой заставляли сеять. Тогда, что и говорить, недовольных было много!
— Женщины — существа чувствительные, — заметил присутствующий при этом управляющий отделением Пирмат Саатов, — глянули они на разноцветье, и души их разомлели. Посмотрим, что они запоют во время уборки!
— Дело привычное, Пирмат-ака, будут собирать, как всегда.
— Э, нет, — возразил управляющий, — как всегда, не пойдет! Посудите сами. Коробочка белого весит пять граммов, а коробочка «шелкового» — от силы два. Сколько движений нужно сделать сборщице, чтобы собрать те же сто килограммов? В два раза больше!
— Зато в два раза больше и получит! — ответил Сахибов.
Правильно рассуждает бригадир, решил Махмуд. В Сахибове подкупали немногословие, умение рассудить по-житейски мудро. Хоть и был тонковолокнистый незнакомцем для востоковцев, агрономы подсчитали, что совхоз может получить в среднем по сорок пять центнеров и дать два плана. Махмуд принял их прогнозы к сведению, и только. Издавна известно — урожай не тот, что на корню, а тот, что в амбаре. Конец страды, которую еще нужно провести на должном уровне, покажет реальный результат…
И сейчас в ответ на восклицание поливальщика Махмуд ответил с улыбкой:
— «Шелковый», а вес у него есть. После уборки все это зазвенит в кармане!
— Дай-то бог.
— Русская пословица говорит — бог-то бог, да сам не будь плох, — заметил Шарипов, — помните о ней.
— Когда уборку начнем, директор-бобо?
— Посоветуемся со специалистами, — ответил Махмуд, — а потом уж наметим сроки.
Он неторопливо продолжил путь.
На востоке светлела полоска неба, пели петухи разноголосо и громко, деревья приобрели ясные очертания, виден стал Бабатаг, возвышающийся вдали горбатой черной стеной.
Сторож крепко спал под навесом. Махмуд прошел мимо него.
Когда он с полотенцем вышел во двор, сторож уже встал.
— Что-то долго вас не было.
— Проверял работу поливальщиков, тога. Вернулся, а вы спите!
Сторож смутился, сказал поспешно:
— Сейчас завтрак подам.
На столе лежала районная газета за вчерашний день. Махмуд стал просматривать материалы. Всякий раз, когда он брал «свою» газету в руки, становилось как-то грустно на душе. Сейчас бы войти в редакцию, окунуться в ее беспокойную, шумную атмосферу. Но…
Газета, как всегда, была набита информацией и заметками об ушедшем дне, и только передовица, написанная напыщенным слогом редактора, напоминала читателям о предстоящей страде, указывала, что и как нужно сделать в оставшийся период. «Спасибо и на этом, — мысленно поблагодарил он редактора, — постараемся встретить страду во всеоружии, если пользоваться вашей терминологией».
— Директор уже встал? — услышал голос главного агронома.
— Давно.
Вошел Шайманов, и Махмуд по его нетерпеливому виду понял, что он еле удерживает какую-то новость.
— Прошу, — Махмуд указал на стул.
— С вас суюнчи, Махмуд Шарипович, — заявил радостно агроном. — Своими глазами видел, раскрывается тонковолокнистый! Сейчас вот ехал сюда, остановил машину, прошел в глубь поля — сияют шелком коробочки! Урожай рано созрел!
— Суюнчи, конечно, за мной, — рассмеялся Махмуд, — но только потому, что вы опередили меня самого. У газетчиков это называется «вставить фитиль». А вообще… ночью я проверял работу поливальщиков, сам видел.